И хотя его преследователи представляли собой мастеров грабежа и убийств, Агабек неожиданно остро осознал возможность их тактических ошибок и жесткого отпора со стороны жертвы. Снова всплыли в памяти пропавшие уголовники…
— Он на шоссе, едет тихо, мы еле плетемся, — донесся до него доклад Рафика. — Нам только поднажать, и через пару минут он будет у нас в багажнике…
— Не, Рафик, он срисовал нас, он непростой… — донеслась фраза Мурзы.
Мурза был старше и опытнее, ему Агабек верил больше.
— Дай трубку Мурзе, — приказал он Рафику.
— Агабек, — сказал Мурза. — Ты знаешь мой нюх. Этот парень едет продуманно, я вижу. Мне очень не нравится, как он едет. По-моему, надо чуточку выждать. У него в запасе какой-то ход, я чувствую это всеми потрохами. И если мы сейчас рыпнемся вперед, он сделает то, что нас очень удивит.
— Стареешь, Мирза… — донеслась снисходительная ремарка Рафика.
— Говорю тебе, есть в нем что-то заковыристое! О, он сворачивает к магазину на трассе! Стоянка пуста, мы можем взять лавку на гоп-стоп, а он будет, как случайный терпила… Надаем ему по башке и увезем…
Предложенный план Агабеку понравился, хотя сквозила в нем какая-то залихватская ущербность… Но, с другой стороны, что-то полагалось делать!
— Вошел в магазин… — донеслось продолжение доклада. — Он точно без ствола, он — пустой, Агабек… Хотя двигается, как волк… По-моему, мы поймали его!
— Смотрите по обстановке, но не сорвите дело! — отдал он приказ. — Осторожно! Я почти уверен, что этот тип хитер, как старый шайтан!
Связь оборвалась.
Когда через полчаса Агабек вновь позвонил подопечным, ответом ему была равнодушная фраза оператора-робота, что абоненты находятся вне покрытия сети.
И эта фраза убедительно и трагично соответствовала той неблагополучной действительности, что сменила прежнюю, когда те, кому он звонил, дисциплинированно на его зов откликались.
Впредь, как он угрюмо и потерянно уяснил, голосов Мурзы и Рафика ему не услышать.
И тут кольнуло острое чувство собственной опасности от замаячившего вдалеке зловещего призрака, предвестника краха и смерти… Неужели он вляпался во что-то неизбежно роковое и непредсказуемо опасное? Не может быть! У него хитроумная и опытная охрана, сотни бойцов, бронированные авто, купленная полиция… Казалось бы, все карты на руках, а подлая жизнь вдруг принялась играть с ним в шахматы…
И все точно началось с его увлечения этой бабой! Зачем он пытается связать себя с ней? Наверняка она — источник несчастий! Ради чего? Обычная симпатичная русачка, таких — тысячи… И не девочка, в возрасте, чуждая по культуре и крови, по обычаям, по самому естеству… Прочь это глупое наваждение, вычурный каприз… Ведь каприз — желание без потребности.
Тогда… что же? Он сдается? Но как не стыдно тебе, Агабек, усомниться в своей силе и в своем пути? Ты о чем? Что за бред? Ты погряз в роскоши и в лени, ты ценишь ныне роскошь более, чем жизнь, чья основа — череда побед над слабыми и сильными, ты забыл, как пахнет кровь, предпочтя ей дурманы изысканных напитков и парфюмерии… Вернись к себе, Агабек! И молись, чтобы Аллах простил тебе эту минутную, но такую омерзительную в своей трусливости слабость! Сделай так, как задумал!
Через час подручные поведали ему о застреленных в придорожном магазине Мурзе и Рафике. Вершителем их судеб стал неизвестный покупатель, оказавшийся вооруженным весьма мощным огнестрельным средством, одержавшим верх над двумя «Калашниковыми», находившимися в руках тех, кто давно и неразрывно сроднился с ними.
И снова Агабека кольнул страх: на него охотился — именно охотился! — неведомый и страшный зверь! Но… что за ерунда?.. Он же выяснил все об этом Серегине… Ну, служил в десанте, подумаешь, солдатик стандартной закалки… Ну, съехал затем в Америку… Жалкий перебежчик, авантюрист… И где же он нахватался такого опыта и сноровки?
Он представил себе картину боя в магазине, оружие, шквал выстрелов практически в упор… Нет, завалить Мурзу и Рафика в такой обстановке не мог никакой случайный счастливчик, а только очень хладнокровный профессионал, прошедший огни и воды… Жаркие огни и ледяные воды…
Может, он вернулся в Москву, как американский шпион, усвоивший, черт знает, какую подготовку?
Эта сумасбродная мысль отчего-то показалась ему вполне соответствующей истине.
И снова нахлынул страх.
Он срочно созвал совещание ближайшего круга, с досадой уясняя, что причин появления здесь нью-йоркского москвича Серегина никому объяснить не сможет из-за глупости своих позиций в той ситуации, в которой оказался. Произнес сухо, торжественно и отчужденно:
— Мы имели бизнес с американцами. И здорово нагрели их. Это — наше дело, и оно всем понятно. Но эти шайтаны прислали сюда киллера из их мафии. Я хотел решить проблему с ним еще в Москве, но он сумел убрать там Штангу и Сивого. А кто скажет, что я поручаю стрельбу всяким оболтусам? Сегодня же он убил Мурзу и Рафика. Мы начинаем войну, братья! Мы должны найти этого шакала, он здесь, у нас под носом! И он задумал свои американские хитрости против нас! Этого умника надо срочно пришить. Ребята, вы все поняли? Необходимо зарядить все наши пушки и держать пальцы на спусковых крючках. Нам надо его выловить как можно скорее, давайте сюда карту, нужно идти в атаку… — Я бы сказал, — закончил он речь, — что мы имеем дело с очень злобной личностью.
Раздав указания подчиненным, он устало откинулся на спинку кресла и, раскрыв портсигар, вытащил из него туго набитый травкой длинный бумажный цилиндрик. Щелкнул пьезо-элемент зажигалки.
Анаша сделала мир радостным и интересным.
Сейчас он сядет в свой бронированный «Мерседес» и поедет, пожалуй, в столицу края, в принадлежащий ему бордель, где посетит красивую молодую проститутку по имени Анджела, с глазами как миндаль, волосами цвета ночи и знанием таких изысков в плотских утехах, что находятся за гранью воображения.
Бредя бездорожьем, заросшим высокими колючими сорняками, к алому отсвету костра, Серегин чувствовал себя бесконечно уставшим и одиноким. И снова мелькала в сознании слабовольная мыслишка: а если свернуть с того пути, на который он так опрометчиво встал? С пути, где каждый шаг, как и сейчас — шаг в неизвестность и в темень, где на каждом метре — то враждебный выступ, то подлая яма… Да, он может бежать прочь, и никто его не найдет. Впрочем, со временем его найдет совесть. В очередной раз он ей объяснит, что ни в чем не виноват, бежать его заставили силой, и никакого выбора у него не было.
Стоп, сказал он себе. От этих размышлений ты становишься дешевкой.
Настроив ночные очки с двухспектровой оптикой, питавшейся от батарейки и погружающие мир в зелёный, мягкий свет, он пошел дальше, скрываясь за валунами, подобрался к костру. Сняв очки, ступил в неверный круг света, отбрасываемый пламенем. Увидел двух бомжей, обложенных котомками и драными пластиковыми сумками, набитыми нехитрым имуществом. Парочка — мужчина и женщина в возрасте, безмолвно выпялилась на него. Испитые малиновые лица, мятая грязная одежда, грубая ободранная обувь…