– Ну да, заметно. И нервы твои заметны, и особенно выправка. Где служил? – Повар махнул поварешкой, и из кустов вылез рыжий парень примерно моего возраста.
– Морская пехота, отделение абордажа и досмотра. Космофлот, – по привычке, не выдавая данных, но честно ответил я. Обычно нам запрещено было называть место службы в разговорах с гражданскими. Учитывая, что никто меня звания не лишал, буду вести себя как привычно. Хотя кому что дадут здесь эти знания.
– Марк Шелковский, повар этой богадельни. Этот бездельник сам представится. А псину твою как звать?
– Это не собака. Это голован, и ее зовут Герда.
Тем временем моя подруга, хоть и хромая, но с огромным чувством собственного достоинства сошла с плота. Села около моей ноги и с вызовом поглядела на повара и его помощника.
– Надо же, никогда не думал, что вживую голована увижу! – К моему удивлению, Марк присел перед Гердой и первый подал ей руку. – Марк, повар. Будем дружить.
Герда неуверенно подала ему правую переднюю лапу, которую тот энергично потряс.
– Я Федор Бирюков, сейчас дежурный по лагерю. – Рыжий протянул руку сначала мне, потом Герде. – Добро пожаловать к нам, добрым гостям мы рады.
– Матвей Игнатьев, – ответил я, опять представляясь. – А что, бывают и недобрые?
– Тут всякое бывает. С французиками с правого берега у нас трения, с Вертлявой тоже может кого нелегкая занести. Короче, зевать нельзя. Ты это, осла на берег выведи, пусть отдохнет и пожрет нормально, тут трава хорошая, заморозков не было. – И повар наклонился погладить Герду по голове.
Та фыркнула, но позволила сделать это. Вообще, я и рассказал сразу про голована потому, что они у нас были вроде легендарных сказочных зверей. Про которых все знают, но почти никто не видел. Мало их все-таки, очень мало. Но каждый знает, что голованы – друзья людей. И несмотря на внушительную стоимость щенка голована, взрослого инициированного голована вряд ли кто украдет у хозяина. Во-первых, очень сложно, все-таки постоянная ментальная связь, причем у некоторых дальность связи была потрясающей, вроде как световые годы. Хотя лично я в этом сомневаюсь, все-таки мысль материальна. Хотя еще никто не смог зафиксировать скорости обмена мыслями, это тоже верно. Во-вторых, нормальный человек постарается не навредить головану. Это вроде как того же единорога обидеть.
Другое дело, что нелюди, маньяков и всякой дряни среди людей всегда много было и будет. Но все равно Герде будет безопаснее, если люди будут знать, что она голована.
Пока суд да дело, Федор рассказал мне, что это постоянный лагерь лесорубов из Звонкого Ручья, относительно большого города ниже по течению Великой, расположенного на левом берегу реки. В городе постоянно идет строительство, всегда нужен лес.
– У нас около десятка бригад, но лес всегда уходит. Скупают еще по осени, авансом, тот лес, который мы пока не срубили. А мы сейчас набираем плоты для расчета с покупателями, ну и пару плотов сверху, для личного пользования. – Федор протянул мне кружку с горячим кофе.
Герда, урча, обгрызала здоровенную оленью кость.
– Спасибо. – Я взял простую эмалированную посудину. – А что у вас с французами?
– А, давние дела. Тут ссыльные уже двадцать четыре здешних года живут. В четвертом году русские и американцы, вместе, сцепились с французами, арабами и индусами. Конкретно порубились с месяц, потом замирились. Вроде как сейчас мир, но друг друга если в лесу встретим, то скорее всего выйдет кто-то один. Сам понимаешь: прокурор – тайга. Эти, – тут Федор ткнул пальцем в небо, – не вмешиваются вообще никогда. Только изредка появляются, тех, у кого срок закончился, могут забрать. Ну, если человек еще не захочет здесь остаться.
– А что, бывает? – Не сказать чтобы я удивился, но необычно. Заключенный не хочет возвращаться на цивилизованную планету.
– Да как тебе сказать. Тут ведь неплохо. Воля по большому счету. Хавчик чистый, места до хренища, баб и тех прилично навезли, правда, в основном или азиатки, или мулатки. Но и белых сейчас немало есть женщин, правда, те в основном в крупных городах оседают. Из недостатков тут разве отсутствие интернета да нейросеть молчит. Ты, кстати, как? Я первые два месяца думал, что свихнусь.
– Федь, я военный, нас специально тренировали с полностью отключенной нейросетью. Так что нормально, как справочником пользоваться можно, и слава богу. – Я глотнул терпкого напитка и откинулся на потемневшую от времени спинку скамьи.
Хорошо здесь лесорубы устроились, крепкий лагерь. Крытая столовка, добротный барак, сарай, у причала пара лодок стоит. Еще одна ждет за плотами, ниже по течению. Вроде как банька на берегу, труба дымится.
– А ты чем собираешься заняться? – К столу подсел повар, вытирая руки полотенцем.
– Не знаю, – поставив на стол кружку, я еще раз задумался. – Особо ничего не умею, разве стрелять.
– Здесь это полезное занятие, – на полном серьезе кивнул повар. – В любую артель возьмут хорошего стрелка, золотодобывающую или охотников за артефактами. Ты уже знаешь, что здесь когда-то была довольно развитая цивилизация? Единственная известная нам цивилизация?
– Да, – коротко кивнул я, особо не вдаваясь в подробности. – И, похоже, понятно, почему сюда отправляют только заключенных и ссыльных. Да и то, что планета под Эдиктом, тоже становится понятным.
– Ну да, я тоже так думаю. – Марк кивнул. – Так вот, многие живут поиском и сбором древностей. Особых приборов у нас здесь нет, разве простейшие металлоискатели, но среди парней из французской колонии, Мари, много лозоходцев. Эти при помощи простейших рогулек умудряются много чего находить. Даже здесь, где и следов-то почти не осталось.
– А что за артефакты? И куда их девают? – Меня это здорово заинтересовало. У самого есть несколько штук.
Герда сыто зевнула, подошла к нам и легла у моих ног. Положила тяжелую башку на сапог и прикрыла глаза.
– Надо же, голована, – покачал головой повар. – До сих пор не верю. Ну да ладно. За артефакты неплохо платят оттуда. – Вновь тычок пальцев в небо. – Попадаются в основном драгоценности, стекло, всякие безделушки. Очень сильно ценятся книги, карты памяти, даже поврежденные, но их найти невероятно сложно. Неповрежденных зданий здесь почти нет.
– Зданий?
– Ниже по течению, примерно в шестистах километрах, находится какой-то старый мегаполис Прошлых. Место жуткое, сам представь, огромный город после нескольких тысячелетий, да еще, похоже, после войны. Туда ходят любители пошариться, но это очень опасно. Очень, в каждой группе потери. Здания от чиха сыплются, улиц нет, сплошь развалины. Учитывая, что с врачами здесь туго, – крайне опасное занятие.
– Зато оплачивается здорово. Фоторамка под тысячу кредитов, год можно жить припеваючи. А флешка вообще восемь принесла! – Федор мечтательно закатил глаза.
– Да ну? Сколько ты отлеживался с переломом? Полгода? И то тебе очень повезло, что перелом закрытый и с вами фельдшер пошел, сумел тебя довезти до врача. И где твои накопления? – Марк усмехнулся. – Авантюры все это. Из каждой группы хоть один там, но останется.