Булыжник закончился почти так же неожиданно, как начался – правда, на сей раз Йоргу показалось, что справа мелькнул темный контур какой-то будки. Когда колеса «Беккера» двинулись по гладкому асфальтобетонному покрытию, Детеринг облегченно вздохнул. Вместе с окончанием тряски ему вдруг показалось, что и шторм стал слабеть, стихать вместе с воем и ударами ветра, грозящими перевернуть машину на каждой возвышенности. Узкое шоссе шло по холмистой равнине, поросшей шаровидными низкими деревцами. Ветер гнул их к земле, пытаясь вырвать ко всем чертям, но упрямые деревья продолжали держаться за грунт.

Повинуясь какому-то странному импульсу, Детеринг вдруг повернул голову вправо и ахнул от изумления.

– Смотри! – крикнул он Харрису.

Там, над океаном, небо казалось темнее, чем в глубине равнины, и оттуда, неслышный пока, но жутковатый в своем величии, полз хаотически изгибающийся, тонущий в низких тучах червь смерча.

– Ч-черт! – Харрис продавил акселератор до пола, «Беккер» скользнул, выровнялся и понесся по залитому бурлящей водой шоссе, то и дело виляя задом, – Тео, кусая губы, дергал руль. Системы стабилизации уже отключились, они и не могли работать в таких условиях, так что теперь ему приходилось рассчитывать только на себя и свое чувство машины. Повернув голову, Детеринг смотрел на приближающегося монстра. Шлем отказывался определить его скорость, да и удаление давал с большой погрешностью, и Йоргу оставалось лишь гадать, проскочат они или нет. В какой-то момент ему показалось, что чудище изменило траекторию, двигаясь теперь по дуге, однако вскоре он понял, что дуга эта столь же нестабильна, как хаос ветра, бьющего, казалось, со всех азимутов сразу.

Харрис то сбрасывал, то снова набирал ход, пытаясь удержаться на узкой полосе превратившегося в реку шоссе.

– Впереди низина! – крикнул он, притормаживая. – Если успеем!..

Детеринг услышал рык. Не вой, не гул и грохот гуляющего по равнине шторма, а именно рык, низкий и тяжелый; в нем не слышалось, но ощущалось бешеное вращение… Кошмарный ротор был уже совсем близко.

Нос машины неожиданно нырнул вниз, по бокам полетели довольно высокие деревья. Харрис уперся в тормоз, но тяжелая машина продолжала скользить вниз, к руслу какого-то ручья, сейчас накрывшего собой небольшой мостик. «Беккер» остановился уже на нем – Тео снова газанул, они выскочили на относительно чистый от воды участок дороги, и тут сверху шарахнуло так, что Йорг едва не потерял сознание.

Харрис продолжал давить, а из тьмы над ними мчались, отчаянно кружась в пене стружки и ломаных веток, целые стволы с корнями.

Удар, еще удар! Харрис успел вытормозиться, но это уже ничего не решало.

Первый ствол зацепил крышу внедорожника над багажником, – скрипнул небьющийся пластик заднего остекления, а второй – миг спустя – почти воткнулся в капот, отскочил и рухнул поперек дороги.

Энергосистема встала, моргнув, погасли приборы, и в салоне наступила тьма.

Глава 12

Маленький серый «Олимпик», изрядно замученный тридцатью годами нелегкой своей жизни, затормозил у въезда на муниципальный паркинг, за которым через перекресток виднелись опушенные белым цветом сады квартала Вилла-Альба.

– Развернись и встань где-нибудь тут, – приказал Фарж капитану Ярославцеву, сидевшему на заднем диване. – Я, наверное, ненадолго.

Фарж выбрался из машины, накинул на левое плечо легкий бежевый пиджак и зашагал по улице. Небо за его спиной становилось все темнее, и Макс, оглянувшись, подумал, что обещанный шторм может оказаться куда круче оптимистичных, в общем-то, прогнозов метеослужбы.

– Бывало… – процедил он сквозь зубы и, свернув направо в переулок, оказался у ворот скромного на вид особняка.

Пара невидимых для простого прохожего стереокамер внимательно изучила его физиономию, и рядом с воротами щелкнул замок калитки. Пройдя по выложенной коричневыми плитами дорожке, Фарж нырнул под свод типично кассанданской галереи, где его уже ждал хозяин.

– Добрый вечер, милорд.

– Привет. – Густав Монсальво был в светлом домашнем костюме, волосы собраны на макушке в узел, из которого торчала простая костяная спица. – Вино, коньяк? – спросил он, указывая на плетеный столик.

– Только кофе, – мотнул головой Фарж. – Мне еще долго не спать.

Монсальво неодобрительно поднял брови, но ничего не сказал. Макс сам налил себе из кофейника, уселся в кресло и потер пальцем правый глаз.

– Я хорошо крутнул это дело по «Райской долине», – произнес он.

– По просьбе Детеринга, – уточнил генерал.

– Да, милорд. Я не раз убеждался в том, что у Йорга, э-ээ… чутье на некоторые вещи. Это, видимо, врожденное, но… для нас это пока не важно. Важно то, что я прокрутил их главного казначея и с ходу поймал его на весьма странном расходовании средств. Заметная сумма наличными, милорд, – причем в одни руки. Ну, и дальше…

– Давно пора, – бесстрастно перебил его Монсальво. – И ты вышел на его работодателей?

– Я не совсем понял вас, милорд, – запнулся Фарж. – Что значит – «пора»?

– Потом… продолжай.

– Дело вывело меня на Метрополию. По всей видимости, передачу средств курировал человек, не имеющий прямого отношения к каким бы то ни было благотворительным структурам: едва выйдя от нас, казначей кинулся в порт на «дальнюю» и связался с неким Бертоном Стинсоном из Нейланд-Альтер. Стинсон, как я сразу же выяснил, – юрист, и не из простых: его компания периодически оказывает консультационные услуги сенатским комиссиям, занимающимся социальными вопросами.

– Ну, вот игра и началась, – вздохнул Монсальво. – Бертон Стинсон… н-да. Хороший парень этот Стинсон… был бы я счастлив вешать парочку этаких «стинсонов» каждое утро. То есть ты пришел просить у меня санкцию на дальнейшую раскрутку «Райской долины»? – неожиданно усмехнулся он, подняв взгляд на Фаржа.

– Теперь уже иначе нельзя, – пожал плечами тот. – Такие деньги просто так не дарят. А учитывая общую обстановку… да вы сами знаете.

– Я хорошо знаю одно: Поляков отстранит тебя сразу же, как только узнает о каких-либо результатах подобной операции. Он заявит, что ты работаешь в интересах своей семьи – и каким бы абсурдом это все ни звучало, но тебе придется отмываться. Потом ты отмоешься – о, безусловно! – но время для тебя сейчас не деньги, а нервы. И карьера.

– Плевать на карьеру, – быстро ответил Фарж. – Мне уже ноги отрывало: из-за таких, как эти… хрен ли мне теперь вся эта карьера? Я их зубами грызть буду.

Монсальво понимающе покачал головой и отпил немного вина из высокого стакана.

– Видишь ли, – произнес он, глядя Фаржу прямо в глаза, – ты ведь потом и меня обвинишь…

– В чем?!

– Х-ха!.. Все просто, смотри: Поляков тебя отстраняет и вообще заворачивает дело ко всем чертям, руководствуясь «политическим моментом» – он это умеет, – а у нас что-то происходит. Не важно что, не важно когда – до выборов или после выборов, – это не имеет никакого значения… Полякова я свалю, причем с ужасным грохотом. Но отмываться потом будет вся Резидентура. А из-за меня, чтоб ты знал, кое-кто уже отмывался. И снова ни за что, лорд мой Макс. Ни за что!