Из двадцати одной дивизии резерва ОКХ двенадцать останутся в нашем распоряжении, включая те пять дивизий, которые можно снять с Запада (подвижный резерв).
Подвижные соединения: против Югославии направлено три корпусных штаба подвижных дивизий (семь танковых и две моторизованные), не считая лейбштандарта «Адольф Гитлер» и соединений, действующих против Греции.
Расчёт времени: Если будет возможно использовать железную дорогу через Прешов, то к 20.5 можно перебросить на Восток семнадцать пехотных дивизий и тринадцать управлений корпусов, а затем до 1.6 – девять дивизий 4-го эшелона (график ускоренного железнодорожного движения). И, наконец, к 23.6 возможна переброска двадцати четырёх подвижных соединений и пяти корпусных штабов.
Далее, подвижные соединения, действующие в Сербии, следует к 1.6 пополнить и привести в порядок в районах отдыха (Вена и окрестности), для чего им надо закончить операцию к 30.4. Десять дней – на марш в районы отдыха. Три недели – на отдых и пополнение.
Совещание проводили в большом кабинете Сталина. Хозяин ещё не вошёл, приглашённые рассаживались за длинным столом согласно неписаному, но строжайшим образом соблюдавшемуся распорядку. Все были в парадных мундирах нового образца. С золотистыми шевронами на красном подкладе выше обшлагов рукава, в петлицах сияли по три-четыре золотых звёздочки. У двоих в петлицах сияли даже по пять золотых звёздочек.
«Не командиры, а бутылки с коньяком», – подумал Марков. Он всё ещё не привык к званиям и форме, введённым Указом Президиума Верховного Совета СССР в мае прошлого года. В СТОНе все носили одинаковые робы, и изменениям это обмундирование не подлежало. Потому к нынешним знакам различия Сергей относился прохладно. Уж больно отчётливо пованивало стремлением Вождя восстановить в СССР царские порядки. Сначала звания, потом эти мундиры, а там и до погон с эполетами, «превосходительств» и «ваших сиятельств» дойдёт [22] . Подобная перспектива Маркова отчего-то отнюдь не радовала.
Генерал не знал, что Вождь любил, когда военные являлись по вызову в парадной форме. Иосифу Виссарионовичу нравилось появляться в скромном кителе без знаков различия на фоне сияющих алым и золотым высших чинов армии. Скромность одеяния только подчёркивала особое положение и главную роль Хозяина.
«Пятизвёздные» сели по правую руку от места Сталина, оставив пустым ближний к нему стул. Генералы «меньшей выдержки» располагались за ними. Несколько человек, обладавшие скромными ромбами и даже «шпалами» в чёрных инженерных и зелёных интендантских [23] петлицах, которым шикарных мундиров не полагалось, просто шерстяные зелёные гимнастёрки, устроились в середине, по левую руку от вождя, оставляя между ним и собой с десяток свободных стульев.
Марков узнал Тимошенко, Жукова. Увидев командующего Московским военным округом, Георгий Константинович отвернулся. Зато подошёл Павлов, пожал руку, стал говорить, как он рад счастливой перемене судьбы генерала, потянул за собой, подальше от «вольтеровского» кресла, твёрдого, с высокой спинкой, предназначенного для Хозяина. Но по правой стороне стола.
Сталин вошёл из комнаты отдыха, бесшумно ступая мягкими ичигами по ковру. В двух шагах за ним следовала свита. Маршал Советского Союза Климент Ефремович Ворошилов, в отличие от коллег, похоже, после пьянки у Вождя так и не переоделся, оставался в том же наряде «а ля Первая Конная», хотя следовало надеть если не маршальский мундир, так тёмный штатский костюм поприличнее. Ещё в кабинете присутствовал почти никому не знакомый молодой человек, тщательно подстриженный и причёсанный, одетый в элегантный, явно заграничный светло-серый костюм не совсем по сезону. В руке он держал тяжёлый, раздутый и перетянутый ремнями кожаный портфель.
Этот «товарищ» с первого же взгляда вызвал раздражение у многих «соратников». У тех, кто не догадывался о его должности, воинском звании (обычно Лихарев носил форму с ромбиком бригвоенинженера в чёрных петлицах) и реальном месте в негласной иерархии. Чересчур «кричащий» костюм выделял его, ставил вровень со Сталиным и Ворошиловым, сразу превращая всех остальных в униформированную, грязновато-чёрную толпу. Обычно непривычно броский вид человека, не принадлежащего к клану писателей или артистов, вызывал у Вождя раздражение, которое могло повести к большим неприятностям не только «виновника», но и любого, подвернувшегося под руку. Этого, видимо, подобная перспектива не пугала. Но самое главное крылось в другом: неизвестный следовал за Вождём народов, будто прогуливается сам по себе. Вот Климент Ефремович вышагивал так, что сразу было понятно: преданный подчинённый сопровождает руководителя.
Командиры дисциплинированно встали, приветствуя Иосифа Виссарионовича. Тот остановился в торце стола, обвёл взглядом собравшихся:
– Здравствуйте, товарищи, – выслушал ответное: «Здравжлав, товарищ Сталин», – и сделал знак садиться.
– В работе нашего совещания примет участие инженер товарищ Лихарев, – представил штатского Сталин. – Остальные товарищи, думаю, друг друга неплохо знают. Давайте послушаем нашего гостя.
Вождь извлёк из кармана френча короткую трубку, сжал её в левой руке и принялся ходить вдоль торца стола.
– Уважаемые товарищи, – произнёс, вставая, «инженер». – Ни для кого не секрет, что в ближайшее время может начаться война с Германией. Точнее – она весьма вероятна, и мы должны учитывать эту возможность. Группа инженеров, которую я представляю, разработала новые образцы оружия, предназначенного для полевого усиления непосредственно стрелковых подразделений. Оружия принципиально нового, способного действовать в боевых порядках и в определённых условиях полностью заменяющего артиллерию, танки, штурмовую авиацию… Например, при внезапном боестолкновении с вырвавшимися на оперативный простор танковыми группировками противника…
При этих словах по генеральскому ряду прокатился не то возмущённый, не то недоумённый шумок.
– По принципам действия оно близко к тому, что несколько лет назад разрабатывала Газодинамическая лаборатория Клеймёнова и Лангемака, – не обращая внимания на реакцию, продолжил Лихарев.
В кабинете повисла мёртвая тишина. Услышав в присутствии Сталина и Ворошилова фамилии двух расстрелянных врагов народа и откровенный намёк на их вдохновителя и покровителя Тухачевского, маршалы и генералы затаили дыхание. Див-, бриг– и просто инженеры на левой стороне стола опустили головы, многие, чтобы скрыть кто радость, кто острое недовольство, а то и страх. Все они были людьми, способными мыслить, и большинство сообразило, что экспромтом в кабинете Сталина такие слова не произносят. И если в итоге у кого-то полетят головы, то отнюдь не у докладчика.