Так что я развернулся к складу и дал по штабелям бочек несколько длинных очередей, добивая магазин и еще больше дырявя бочки. После чего развернулся к подбежавшему ко мне запыхавшемуся Кабану, который приволок мне мой старый добрый «сидор». В моем батальоне каждый, от рядового бойца до комбата, нес свою долю груза, в который, кроме личных вещей, продуктов, личного носимого боекомплекта, запасного исподнего и пары запасных портянок, входил еще либо цинк патронов к СВТ и пулеметам или к пистолетам и ППД, либо лоток с тремя минами к минометам калибра восемьдесят два миллиметра. А после сегодняшней дневки в деревне – еще и по четыре бутылки с зажигательной смесью. Впрочем, после сегодняшней операции дополнительный груз должен изрядно полегчать – расход боеприпасов будет заметный, а уж про мины и говорить нечего: где-то треть лотков с ними уволокла на себе та группа, которая должна была работать по станции. Вследствие чего она оказалась навьючена так, что ушла на задание с минимумом другого боезапаса и практически не взяв с собой продуктов. Ну да ладно, от того, что денек-другой до момента выхода к точке рандеву парни поголодают, ничего страшного не случится. Зато все четыре ствола нашего минометного взвода вследствие этого были обеспечены в сегодняшней операции вполне приличным боезапасом. И шансы на то, что хоть какая-то из полутора сотен, которые должны были изрыгнуть из себя наши минометы, сумеет запустить на станции процесс детонации скопившихся там боеприпасов, были весьма велики. Но станция была на данный момент для меня не актуальна. В отличие от склада.
– Бутылки приготовил?
– Так точно, товарищ капитан. Четыре штуки.
– Ну, думаю, достаточно, – усмехнулся я, поймав себя на мысли, что как раз здесь-то сами бутылки с их содержимым были особенно и не нужны – горючей жидкости более чем достаточно. А вот их фитили, пусть и примитивные, сделанные из смоченных бензином тряпок, как раз будут в тему… Вот и еще один мой стереотип мышления вылез. Сам-то я привык к чему-то вроде универсального запала, который никак не разбирался, а просто выставлялся на необходимую температуру либо длительность возгорания, которые находились в обратной зависимости друг от друга. То есть температуру горения в пятьсот градусов запал мог обеспечивать на протяжении шести минут, а вот три с половиной тысячи – всего двадцать секунд… Но переигрывать было поздно.
– Дай-ка сюда.
– Да я сам, товарищ капитан, – возбужденно блестя глазами, отозвался Кабан.
– Дай, я сказал. Ты – наказан. Тем более в бензине весь, сразу вспыхнешь.
– А вы-то что, нет, что ли? – обиженно протянул Кабан. – Тоже эвон как бензином несет, так что так же очень просто полыхнуть мо…
– Я – не вспыхну, – оборвал я его, начав нравоучение. – Я, в отличие от некоторых, умею действовать четко и аккуратно… – но тут с противоположной стороны склада вспыхнуло несколько огоньков, которые почти сразу полетели в сторону штабелей с бочками. И я тут же заткнулся и занялся делом.
Полыхнуло знатно. Буквально через пару секунд огонь уже распространился почти по всему пространству склада. Похоже, бензина из продырявленных нами бочек натекло вполне достаточно, чтобы отдельные лужи соединились между собой, сразу же переведя пожар из статуса разгорающегося в статус жарко горящего. Так что идея с заранее продырявленными бочками блестяще подтвердила свою целесообразность. А это означало, что оставшиеся бутылки можно и сэкономить. Швырнув всего парочку, я сунул остальные Кабану и принялся торопливо завязывать свой «сидор». Надо было быстро линять из окрестностей склада. В обмундировании, так сильно пропитавшемся бензином, находиться рядом с разгоравшимся складом становилось опасно даже для меня. В таком море огня целые бочки скоро начнут взрываться, и появится вполне реальная опасность поймать горящие брызги. А ведь кроме меня таких же «чистых» здесь еще трое.
Дождавшись, когда Кабан засунет неиспользованные бутылки обратно в свой вещмешок, я свистом подал сигнал на отход, после чего мотнул напарнику головой, приглашая, так сказать, пристраиваться в кильватер. Что ж, свою задачу мы выполнили на «отлично». Интересно, как там дела у остальных?
Первый ответ на этот вопрос я получил еще даже не отойдя от склада на более-менее приличное расстояние. И был он вполне положительным. На юго-западе, за лесом, в той стороне, в которой располагалась железнодорожная станция, послышались взрывы. Почти сразу же они зачастили, начали сливаться, а спустя несколько минут небо вообще разорвал яркий всполох, на фоне которого на мгновение высветились верхушки деревьев. «Не меньше двух десятых килотонны», – на ходу прикинул я и довольно улыбнулся. Именно для чего-то подобного в качестве основного оружия для атаки на станцию и решено было использовать минометы.
В принципе, БМ-37 [19] имели максимальную дальность стрельбы чуть более трех километров. Но вести огонь на максимальной дальности, даже по такой большой цели, как станция, ночью было не очень разумно – слишком большой разброс, а корректировка сильно затруднена. Так что при планировании операции огневые позиции решили расположить не далее километра от станционных путей со скопившимися на них эшелонами. Тем более что по сведениям, полученным от местных жителей, с одной стороны станции планируемую огневую позицию должен был прикрывать овраг. Не слишком глубокий, не слишком широкий, но ночью он становился весьма серьезным препятствием. То есть даже если немцы сразу после начала обстрела сумеют мгновенно среагировать и попытаются атаковать, быстро приблизиться к позициям минометчиков у них не получится. А вот группа прикрытия минометов, расположившись за оврагом, наоборот, получит заметное преимущество.
Вторая позиция была похуже, но ненамного. Оврага там не имелось, зато между станцией и планируемой под огневую позицию полянкой имелась полоса густого кустарника, который вполне должен был справиться с задачей замедления вражеской атаки. Тем более что подступы как к оврагу, так и к кустарнику планировалось заминировать. Нет, мин у нас не было, но даже примитивные растяжки с РГД-33 ночью – очень эффективное оружие.
Впрочем, если моим ребятам удастся тихо развернуться на запланированных позициях, как бы быстро немцы ни отреагировали, сам обстрел они предотвратить не смогут. Ибо, даже с учетом пристрелки, принесенную на горбу сотню с лишним мин четыре миномета выпустят за три-четыре минуты [20] . Но вот последующий уход… Миномет просто так под мышку не подхватишь. Прежде чем уходить, его надо перевести из боевого в походное положение, а это значит отделить сошки, ствол, опорную плиту, собрать их во вьюки… короче, возни достаточно. Даже днем. А уж ночью… Так что группа была заинструктирована донельзя насчет того, что сначала – оборудование позиций прикрытия, а уж только потом – огневой налет. И сейчас мне оставалось надеяться, что этот инструктаж был выполнен в точности.
Но, как бы там ни было, целая череда взрывов показала, что как минимум боевую задачу группа, отправленная на станцию, выполнила. А значит, мое обещание комкору можно считать исполненным. Без горючего и боеприпасов особенно не повоюешь, а те, что находятся при себе у бойцов или в боеукладке боевых машин – это на один хороший или парочку так себе боев. Так что, учитывая вчерашние бои, которые сами немцы оценивают как тяжелые, у существенной части наступающих войск первого эшелона боезапас и горючее уже исчерпаны. Вследствие чего командованию придется либо каким-то образом организовывать перераспределение оставшихся на руках и в органах текущего снабжения подразделений и частей первого эшелона остатков боекомплекта, дабы возместить использованный боезапас подразделениям, уже втянутым в боестолкновение, либо… ну не знаю, произвести замену исчерпавших запас подразделений на те, у которых они еще имеются [21] . А эти части, скорее всего, были предназначены для развития наступления…