– Зачэм, если она имеется? – удивился вольный стрелок.
– Ага, и член, так сказать, тоже имеется, – скривил уголок рта Феникс.
– Замэчу, у большэй половины человечества его нэт, тем нэ менее все равно изменяют любимым.
– Не все же.
– Балшинство…
– Эти слухи весьма преувеличенны, – не согласился Феникс. – Обычному человеку по природе своей не свойственно запоминать хорошее, и потому обращается внимание только на гадости. Готов поставить весь хабар, который при мне, на то, что, если собрать всех верных в любви людей на одном берегу и неверных на другом, верных будет несколько больше.
– Ты говоришь о том, чего нельзя провэрить.
– Не важно, но это так. Я верю.
– Коллега, да ты романтик, ха-ха! – Первый коротко рассмеялся за забралом шлема.
– Как сказал один дядя, люди делятся на рабов и сумасшедших. – Феникс отвернулся, чтобы осмотреть местность внизу через свой прибор. – Так вот, я скорее отношусь ко второй категории, и ярлык романтика для меня уже в прошлом, и сейчас он, к сожалению, мне совершенно чужд.
– Ты рассуждаешь катэгориями рабов, а катэгориями свободных рассуждать нэ пробовал? – поинтересовался наемник; он привстал и тоже аккуратно выглянул из зева пещеры.
– Я рассуждаю так, чтобы было ясно тебе, – парировал сталкер. – Рабы не понимают свободных категорий, а поскольку их больше, то и категории их более доступны и удобопонятны. Какая в принципе разница?
– Разница огромная, и ты это знаэшь. – Втянувшись обратно в пещеру, наемник поднял указательный палец вверх, чтобы придать особую значимость этому утверждению.
– Я понимаю, что разница существует только для тех, кто не видел других категорий, – сказал Феникс, тоже прячась в укрытие после осмотра, и поднял на лоб свой ПНВ. – Для тех, кто понимает, что все категории сводятся к одному, никакой разницы нет и быть не может. И главная фишка в том, что, понимаешь ты меня или нет, также нет ни малейшей разницы!
– Я понимаю тэбя… не стоит так горячиться, ты же знаешь, что я прав. Только нэ хочешь признать.
– Ничего я не знаю, – замотал головой Феникс. – Тут уж ты мне свои схемы в голову не вкладывай. Не надо! Пока я вижу только то, что видел уже множество раз.
– Просвети, – попросил собеседник.
– Тебе кажется, что ты пришел сюда выбирать, – сказал Феникс, – а я пришел потому, что меня лишили выбора. Но на самом деле выбора-то у нас с тобой никогда не было. Трот выбрал за нас давно. Но подсознательно ты знаешь это, недаром же говорил о зове…
– Ну, это ничего не меняет. Главное, что меня устраивает такое положение вещей. Моих напарников тоже, спину мне прикроют, а что еще нужно сталкеру?
– Действительно, – развел руками Феникс.
– Знаешь, – продолжил наемник, – когда-то давно я был в Италии в винных погребах. Так вот, мэстный сомелье сказал классную фразу. Он сказал, что лучшее в мире вино это то, которое нравится именно тэбе.
– С этим трудно спорить, – ответил Феникс, – но я попробую, только вот в следующий раз.
– Не понял? – удивился снайпер.
– Друг мой мимолетный, я сейчас пойду спать, – пояснил ему сталкер, – ты сейчас в другом мире, в котором меня все равно нет, так что справишься.
– Да бэз проблэм, – отступился Первый.
– Ну, тогда доброй ночи, спокойной вахты! Знаешь, раз уж порядок дежурств меняется, следующего разбуди вон того, что с краю дрыхнет. – Феникс указал на Цыгана. – Он мужик опытный и сам решит, кого будить дальше.
– Я понял тэбя, давай иди, отдыхай.
– И я тебя прошу, дру-уг, – вкрадчиво проговорил Феникс, – давай без фокусов, ладно? Противоречить словами собственным словам – это сколько угодно, но действиями не надо.
– Зачэм нам проблемы с вами? Я даже не понимаю, о чем это ты…
– О том, что в Троте много людей однажды засыпают и не просыпаются, так вот это не про нас. Мы проснемся и пойдем в ходку, выполнять миссию.
– Если бы мы хотэли убить вас, то сделали бы это, как умеем лучше всего, на расстоянии. Мы снайперы, зачем нам рисковать. Нам тоже надоели эти чмошники, у нас с ними свои счеты, но тебя они совсем не касаются. Коллега, ты больше не интересуйся, что там да к чему. Никто из нас тебе все равно ничего нэ скажет. А будэшь сильно расспрашивать, мои братья могут нэправильно понять и язык вдоль разрезать.
– Это что сейчас было, угроза? – широко улыбнулся Феникс.
– Нэт, это чистая правда, – признался Первый. – Два четных номера – джигиты полностью обэзбашенные, я порой их сам боюсь.
– А мне они показались тихими парнями, мирными, – посетовал Феникс. – Ай-ай-ай, ошибся… Но мне побоку ваши расклады, – признался он, – и не хочу лезть не в свои дела. Мне бы со своими справиться, знаешь ли. И не дать никому помешать справиться.
– Правильно. Бэз нашей помощи вам с ними нэ справитса. Они могут устроить серьезное сопротивление, поэтому главное – внезапность…
– Побываем на месте и решим, чего сейчас-то загадывать, – ответил Феникс.
– Это точно, что гадать, – согласился наемник, – иди и спокойно отдыхай, все будэт нормально.
– Мы поняли друг друга. Я пошел спать… Давай, до свиданья.
Сталкер поднялся на ноги и побрел к левой стенке, где улеглись напарники из его группы.
– Наивный горец, филфака МГУ ему хватило лишь на убежденность, что под моим делом я подразумевал штурм… – прошептал он себе под нос. – В одном только он был прав, сам того не подозревая, хотя потом и опроверг свои же слова о зове…
Феникс остановился и посмотрел вниз. Его хитрые уголовнички окружили себя «палаткой тревоги», и подкрасться к ним бесшумно стало нереально. Правда, купол этот, являющийся, по сути, своеобычной сигнализацией, был совсем небольшой. Феникс легко отметил его границу и решил не пересекать ее, не беспокоить своих временных подельников. Он расположился несколько дальше, с одной стороны обезопасив себя лагерем дрыхнущих урок. Но с другой стороны от него располагались отверстия, уводящие в глубь земной толщи.
Какой проход из них был тупиковый, а какие нет, сталкер не знал, но все они были недалеко и совсем не нравились ему. Оптический сканер показывал там пустоту, и все другие имеющиеся режимы, включая датчики движения, показывали, что тоннели пусты. Причем выглядели запасные проходы весьма одинаково, за исключением того, что тот из них, что справа, заканчивался через семьдесят шесть метров и уходил влево. Другой тоннель сворачивал через сто одиннадцать метров и уходил вправо. Так говорила электроника. Остальные три тянулись в другую плоскость, но эти два…
Тоннели должны были пересечься, но этого не случилось. Проходы не пересекались, так по крайней мере показывала ультразвуковая техника. Или она дала сбой?..
– И тут аномалия, – пробубнил Феникс.