Илар выбрал одного из них, молодого парня, восседающего на расписанной картинками повозке, – тут были изображены и драконы, и однороги, и невиданные звери с голубой шерстью и огненными глазами. Подошел и, внимательно посмотрев в сонные глаза извозчика, спросил:

– Эй, уважаемый, ты знаешь «Сломанную подкову»?

– Ну, знаю! – сонно ответил «уважаемый», открывая один глаз.

Илар уже заметил, что у извозчиков в столице есть только два состояния – или они сонные, еле шевелящиеся, как земляные червяки, либо безумно вопящие, несущиеся куда-то на своих таратайках, погоняющие лошаденок так, что кажется, будто за ними гонится толпа демонов.

– А улицу Зеленую в купеческом квартале знаешь?

– Ну, знаю. И что? Давай без загадок, у меня сразу голова болеть начинает. Чего хотел-то?

– Сколько будет стоить отвести меня ночью после первого колокола от этой самой «Сломанной подковы» до улицы Зеленой?

– Пять серебреников! – оживился парень. – Дешево, очень дешево! Можно сказать, даром!

– Это стоит три серебреника, – холодно осадил его Илар. – А если не устраивает, я обращусь к другому.

– Но ты посмотри, какая у меня коляска! Как расписана! Да я домчу с ветерком, не успеешь оглянуться, как будешь на месте!

– Мне плевать, какая у тебя коляска, – покачал головой Илар. – Если три серебреника не устраивают, то…

– Да ладно, ладно! – сморщился извозчик. – Когда тебе надо?

– Сегодня. А вообще – шесть раз в неделю.

– А-а… так бы и сказал, – улыбнулся извозчик, – постоянный клиент! Конечно, скидки!

– Везет тебе, Банага, на клиентов, – выругался извозчик, сидевший в коляске рядом. – Ну чего они все к тебе прутся? Неужто из-за дурацких картинок?

– Ко мне идут умные люди, понимающие толк в хорошей росписи, – ухмыльнулся извозчик и подмигнул Илару: – Будет тебе коляска. Подать ровно в час?

– Как бы точнее сказать… в час я заканчиваю, еще минут пятнадцать на сборы – и выхожу. Ну вот и считай – когда.

– Музыкант? – понимающе кивнул извозчик. – Люблю музыкантов, если только они не блюют у меня в коляске.

– Я не буду, – усмехнувшись, пообещал Илар. – Не пью.

– Все музыканты пьют, – недоверчиво покачал головой парень. – Ну да ладно, твое дело. В общем, будет тебе коляска.

Илар кивнул и побрел дальше, ему хотелось есть. Он так проголодался, что готов был сожрать целого быка, а отовсюду неслись запахи мяса, жарящегося на решетке над углями, пирожков, скворчащих на сковородах, рыбы, коптящейся в специальных коптильнях, чтобы через несколько минут исчезнуть в бездонных животах горожан.

Не выдержав мук, Илар бросился к первому попавшемуся торговцу пирожками, купил здоровенный пирог, предварительно проверив, не попался ли в начинке ноготь невинно убиенного прохожего, и слопал пирожок с некрасивой жадностью, чувствуя отвращение к себе из-за такого грехопадения и одновременно – наслаждение и восторг. Молодой организм требовал много еды, и регулярно.

Расправившись с промасленным пирогом, Илар бодро зашагал к дому. Две проблемы он решил – есть работа и есть способ быстро добраться до дома. Предстояло решить, как сделать так, чтобы коллеги не оторвали голову за вторжение в их «кормушку».

Глава 8

Идти было легко и приятно. В животе сладкой тяжестью лежал пирог (пришлось его «заполировать» кружкой ягодного напитка, ледяного, от которого зубы ломило), светило солнце, и народ вокруг уже не казался гадким, суетливым, вороватым и «неправильным». Возможно, Илар уже начал вживаться в роль столичного жителя. Он даже заметил, что ходить стал, как местные, – быстро, целеустремленно, как если бы знал, куда бежит.

Вообще-то Илар знал, домой бежит, вот только особых причин спешить у него не было, а хотелось рассмотреть город, по крайней мере ту часть, что попадалась по дороге. До этого он совершенно не обращал внимания на окружающее, занятый своими мыслями и заботами. Теперь можно и посмотреть вокруг.

И первое, что бросилось в глаза на базарной площади, – две толпы, галдящие, спорящие, машущие руками. Люди вопили, заглядывая куда-то вниз, и юноша сразу вспомнил слова работорговца об отправке рабов на корм в зверовые ямы. Вероятно, это и были те самые ямы.

Илар не любил смотреть, как мучают зверей. Не любил собачьих драк, которые устраивали пьяные лесорубы, делая ставки, но то, что происходило здесь, превосходило все, что он видел до сих пор. Глубокие ямы, накрытые решетками, сквозь которые видно, что происходит внизу. Диаметр ям не менее двадцати шагов, может, больше. Система блоков, на которых зверей, заключенных в клетки, опускают вниз. Дощатая крыша – иначе ямы зальет водой. Звери любые – от обычных собак и волков до экзотических животных, привозимых с далекого юга или севера. Их опускают в яму, и… больше они оттуда не поднимаются. Или их убивают, или они убивают сами – до тех пор, пока их все-таки не убивают.

Илар читал, конечно, о таких развлечениях крупных городов, но одно дело – читать, и другое дело – видеть происходящее. А оно было ужасно: в первой яме стая волков из десяти штук рвала умирающего медведя, из последних сил пытающегося отбиться от голодных мучителей. Они вырывали из зверя куски плоти и тут же их пожирали – такие же жертвы человеческой жестокости, как и этот рыжий гигант, истекающий кровью. Трое волков валялись у стены, и собратья время от времени поглядывали на них, видимо, собираясь пообедать соплеменниками позже, закончив с медведем.

Люди бесились, делали ставки, орали. Как понял Илар, больше всего ставок было на время – сколько времени протянет медведь, перед тем как упадет. А еще – сколько волков он успеет зацепить перед смертью.

Во второй яме стая волкодавов и стая волков рвали друг друга с воем, рычанием, и не было понятно, кто побеждает, а кто погибает – все смешалось в одном кровавом вихре. Летели пух, шерсть, брызги крови, стоял невообразимый шум.

Илар с ошеломлением смотрел на это действо, стараясь отрешиться от происходящего, и думал о том, как люди смогли заставить этих зверей напасть друг на друга? Видимо, он чего-то не знает о способах раздразнить бойцов. Ведь на самом деле непросто сделать так, чтобы животные рвали друг друга, невзирая на последствия. Магия? Вероятно, да.

Илару стало противно, и, осторожно переступая по бревнам, он стал выбираться из толпы. Перед глазами мелькали счастливые, бессмысленные лица зрителей, и ему стало еще противнее. Хотелось крикнуть: «Люди, что с вами?! Вы что делаете?! Вы же хуже зверей!»

Но он не крикнул и продолжил свой путь к дому. Настроение было безнадежно испорчено. День начался неплохо, и вот…

Решив для себя больше не подходить к этим ямам, Илар быстро пошел к дому, уже не отвлекаясь на «пейзажи». Через час он подходил к своей улице, усталый, натерший пятку – похоже, в башмаке вылез гвоздик.

Дом снаружи никак не изменился – довольно веселенький на вид, почему его так не любят местные? Ничего зловещего в домишке нет! Из трубы тянется дым, в груди потеплело – живой дом! Его ждут, очаг горит. Видимо, на плите что-то булькает и скворчит, дожидаясь хозяина.