В отличие от Йоргена, Лавина Карр определенно не солгала. Открывшаяся Клинкам с воздуха мрачная картина оказалась в точности такой, какой ее описывала сайтенка, когда рассказывала Клинкам об «Улуру».
Прежде они видели анклав только на фотографиях, потому что на момент их десантирования тот был уже затянут густой пылевой тучей. Зато теперь видимость над ним была превосходная. Или, правильнее сказать, не над анклавом, а над тем, во что он был превращен.
На первый взгляд могло показаться, что его купол по-прежнему на месте, разве только он стал заметно больше и утратил свою правильную полусферическую форму. Но вскоре эта иллюзия пропадала – сразу, как только становилось понятно, что ты смотришь не на строение, а на гигантскую скалу, торчащую из земли там, где раньше это строение находилось.
От скалы во все стороны, будто лучи, отходили длинные провалы и трещины, но на ней самой не было ни единой щербинки. Вся поднятая бомбами пыль исчезла из атмосферы, спрессовавшись в единое целое вместе с цитаделью, а также окрестными песком и скалами. Если бы не тысячи погибших в этом катаклизме сайтенов и Клинков, все увиденное внизу можно было бы принять за масштабный цирковой трюк. Вроде того, когда у фокусника из-под мантии исчезает клетка с крупным животным. Но у Клыка и остальных, знавших секрет этого трюка, он вызвал не удивление, а лишь бессильную злобу и чувство обреченности. Впрочем, последняя была сейчас для них плохим советчиком. И потому никто не высказал вслух терзавшие каждого пораженческие мысли.
Ржавый Клык специально усадил Безголового в кресло, откуда тот мог увидеть плоды деяний своих новых союзников. На словах Йорген еще мог прикидываться, что не знает о наличии у них подобного оружия. Но если его не удивит выросшая на месте анклава исполинская глыбина, вмиг станет ясно, что он лжет. Остаться равнодушным при взгляде на нее не сумел бы ни хладнокровный вояка, ни приговоренный к смерти изменник.
Конечно, Безголовому не составит труда инсценировать удивление. Поэтому Клыка интересовала лишь его самая первая реакция на увиденное. Вот она-то наверняка не солжет, ведь если Йорген не знает о том, что должно вот-вот предстать перед его глазами, он вздрогнет и выпучит их.
И вновь Безголовый повел себя, по мнению Ржавого, довольно естественно. По крайней мере его попытка вскочить из кресла, чтобы разглядеть возведенное над анклавом надгробие, выглядела инстинктивной, а не наигранной. Зная, что рывок в кандалах неминуемо отзовется для него болью, Йорген не стал бы дергаться чересчур сильно, сделай он это намеренно. Тем не менее он задергался и заерзал еще до того, как увидел в иллюминатор всю картину произошедшего. И следящий за ним украдкой Клык не сказал бы, что он притворяется.
– Я… не понимаю! – воскликнул Безголовый, кивком указав на открывающийся внизу вид. – Под нами ведь должен быть анклав. Или мы до него еще не долетели?
– Под нами – анклав, – подтвердил Ржавый.
– А ты точно в этом уверен? Или это какой-то розыгрыш? – продолжал сомневаться Йорген.
– По-моему, это вы пытаетесь нас разыграть, прикидываясь, будто не знаете, что там стряслось. – Клык, в свою очередь, тоже подверг сомнению его искренность. – Все вы отлично понимаете! Просто не хотите, чтобы вас обвинили в новых смертях и не призвали за них к ответу прямо здесь и сейчас.
– Твое обвинение голословно и высосано из пальца! – запротестовал изменник. – Что бы это ни было, я не имею к нему ни малейшего отношения! Не надо вешать на меня все злодейства, которые совершил на Гамилькаре Союз Народов! Я готов нести ответственность лишь за те, что лежат на моей совести, и ни за какие больше!
– Ладно, угомонитесь, – отстал от него Клык. Сейчас, когда Вертун врубил форсаж и пошел на взлет, не только спорить, но и разговаривать было немногим приятнее, чем делать то же самое, перетаскивая на плечах увесистый груз. Куда разумнее было помолчать и поберечь силы, ведь при перегрузках они тратились даже тогда, когда ты неподвижно сидел в кресле.
По мере того как «Паранг» набирал высоту, гигантская скала в его иллюминаторах становилась все меньше и меньше. И уже через четверть часа она полностью слилась с другими окружающими ее возвышенностями. А все вместе они вскоре слились с горным массивом, в сердце которого был некогда построен анклав.
Впрочем, к этому моменту Ржавый Клык смотрел не вниз, а вверх. Туда, где по орбите разлетались обломки флота Зазубренных Клинков, а командование их уцелевшими кораблями принимали новые хозяева из Союза Народов. И лишь редкие вспышки, что сверкали порой то на одном, то на другом краю темнеющего неба, говорили о том, что где-то еще продолжается сопротивление. Но этих очагов насчитывалось слишком мало, они были слишком разбросаны и находились слишком далеко от Клыка, чтобы он успел прийти на помощь соратникам, прежде чем враги задавят их своей огневой мощью.
И все же Ржавый Клык приказал Вертуну ориентироваться на ближайшие такие вспышки после того, как «Паранг» достиг заданной высоты и перешел в стандартный режим полета. Еще неизвестно, чем увенчаются их поиски смаглера, который был пока всего-навсего мифом. Да и в какой стороне его искать, Клинки не имели ни малейшего представления. Зато они знали, что, двигаясь на вспышки, они не уклоняются от битвы и, вероятно, еще могут спасти жизнь кому-то из своих. В случае удачи, разумеется, которая сегодня благоволила Ржавому с довольно переменным результатом…
Тому, кто никогда не бывал в космосе и имеет смутное представление о его масштабах, кажется, что после столь грандиозной битвы все окололунное пространство должно представлять собой одну большую свалку. Такую, в которой кораблям приходится маневрировать на малой скорости, дабы не столкнуться с рассеянными повсюду разновеликими обломками.
На самом же деле подобная фантазия находится далеко от реальности. Действительно, все масштабные битвы флотов начинались в каком-то определенном месте. Но когда боевые порядки воюющих сторон смешивались и расстраивались, корабли и их звенья быстро разлетались по безграничному пространству. И чем дольше продолжалась битва, тем на все большее расстояние от ее эпицентра удалялись ее участники. После чего и фрагменты взорванных кораблей оказывались разнесены далеко друг от друга. Так далеко, что какой-нибудь залетный транспорт, чей экипаж не знал о том, что здесь творилось накануне, мог и вовсе пролететь через поле отгремевшего сражения, не увидев у себя на радаре ни одного обломка.
В случае войны на орбите какой-нибудь планеты или луны все происходило несколько иначе. Большинство корабельных останков разносило по этой самой орбите, часть из них сгорала в атмосфере – если таковая имелась в наличии, – а наиболее крупные падали на поверхность. Но как бы то ни было, и здесь космические масштабы играли свою решающую роль. Они быстро растворяли в пространстве следы любой, даже крупной битвы, не оставляя о ней никаких напоминаний.
Сражение на орбите Гамилькара закончилось совсем недавно. Поэтому радар «Паранга» часто фиксировал скопления как целых кораблей, так и их обломков. Это, однако, не заставляло Вертуна сбрасывать скорость, а взлети шаттл часов на двенадцать позже, он и вовсе мчался бы уже через пустынный космос. Но сейчас космос был еще не пустынен и весьма опасен. Что вскоре и подтвердилось, когда «Паранг» привлек к себе нежелательное внимание противника. Причем, что самое обидное, даже не по своей вине.