– Рыбных расстегаев напеку, – пояснила она.
– Только молока немного оставь, – попросил ее Илья.
– Не для домового ли? – догадалась девушка.
– Для него, – сознался Илья.
– Слышала я ночью, как в поварне шебуршит что-то, но думала – мыши. Приветим домового, не беспокойся. А ты его видел?
Илье неловко было признаваться, но и Марью обманывать негоже, и он кивнул головой.
– А как звать его, спросил?
– Не-а, не догадался.
– Неуж домовых не видел никогда?
– Не приходилось.
– Он, если с хозяином дружит, помогает завсегда. Мышей и крыс отвадит, о татях предупредит.
Илья ушел в комнату перины стелить, Марья же занялась стряпней.
Часа через три из поварни вкусно запахло. Илья очень хотел есть, но стоически терпел, зная, что хозяйка сама позвать должна, когда готово будет. И этот момент настал.
– Ратибор! Кушать готово! – Марья стояла в дверях, вытирая руки полотенцем.
О! Стол хоть был и небогатый, но пахло восхитительно. Исходил паром супчик с куском мяса в глиняной миске, рядом стояло глиняное блюдо, полное рыбных расстегаев, и кружка молока.
– Э нет, так не пойдет! Почему мне одному? Себе наливай, рядом садись.
Стеснялась Марья, или другие соображения у нее были, но Илью она послушалась, себе миску супа налила. Суп оба поели с аппетитом и взялись за расстегаи, запивая их молоком. Вкуснотища! И то ли проголодался Илья, то ли на самом деле Марья готовила хорошо, но расстегаи они умяли почти все. Кусок расстегая и немного молока оставили для ночного хозяина – как назвал его Илья.
– Спасибо, хозяюшка, – поблагодарил Илья девушку, – все было очень вкусно.
Марья от похвалы зарделась, видимо – благодарность в свой адрес она нечасто слышала.
– Теперь в комнату идем, перины опробуем.
Широкий топчан сверху закрывали две перины. Илья искал подходящего размера, но не нашел и взял две, во всю ширину.
Улеглись рядком. И мягко и тепло – от перины как будто изнутри тепло идет.
– Ах я, дурень! – присел на постели Илья. – Я же одеяла забыл!
– Поздно уже, – попыталась остановить его Марья, – торг вот-вот разойдется. Отдыхай!
– Ну, коли так…
Илья вздремнул немного, а проснувшись, Марьи рядом не обнаружил. Встал, пересчитал оставшиеся деньги. Если тратить такими темпами, как за эти два дня, через два месяца мошна будет пустой. И без обновок нельзя, и не спать же на голых досках?
Марья хлопотала на поварне. Илья зашел, похвалил:
– Молодец, сразу видно – хозяюшка. Ты грамотна ли?
– Что ты, Ратибор! У нас в племени один староста руны кое-как разбирает.
– Тогда скажи-ка, на чем пишут?
– На бересте или глиняных либо восковых табличках писалом. Богатые – на пергаменте, – без запинки ответила девушка.
– Откуда знаешь?
– Видела у купцов.
Ну да, тем без подсчета товара и оборота денег не обойтись. А поскольку всего все равно не упомнишь, жизнь сама заставляла использовать грамотки. А Илья собирался искать на торгу бумагу. Вот наивный! Но восковую табличку и писало – из дерева, в виде заостренной палочки из твердых пород дерева – дуба, лиственницы – решил купить.
На следующий день они с Марьей снова отправились на торг. Одеяла шерстяные Марья выбрала – она в этом больше Ильи понимала. Потом он пару табличек и несколько писал взял, за пазуху их определил. В завершение мешок муки пшеничной на четыре ведра купил.
– Ох, Ратибор, надо было брать мучицу ржаную – почти вдвое дешевле. А из пшеничной муки только по праздникам пекут.
– Перебьемся.
Илья взвалил на плечо мешок – подмышку слева занимали одеяла.
– Ратибор, давай я одеяла возьму, ведь надорвешься!
– Я еще и тебя могу на загривок посадить и нести, – отозвался Илья.
Среди местных жителей Илья выделялся. На голову, как не больше, он был выше других, в плечах шире – просто гигант. Не раз ловил на себе ласковые и заинтересованные взгляды девиц, а то и замужних матрон с киками на голове.
Они подошли к избе, где их уже поджидали возы с дровами. Про себя Илья чертыхнулся – договаривался, а сам забыл. Возчики не укоряли его ожиданием, но оттого Илье было еще неудобнее: он считал себя человеком обязательным, а тут так опростоволосился.
Впятером – сам Илья и четверо возчиков – быстро перекидали дрова в сарай и сложили их в две поленницы, отдельно – еловые и отдельно – березовые. Илья расплатился и извинился за задержку.
Марья принялась хлопотать в поварне. Еда – первое дело для каждого мужика, так еще ее матушка говаривала, когда жива была.
Илья деньги пересчитал и несколько кун Марье выделил. Пусть сама на торг сходит – маслица купит, мяса, рыбы. Это дело женское, они лучше в продуктах разбираются, да и экономнее мужчин.
Деньги таяли, зарплаты, как в его время, нет и не предвидится, и неизвестно, сколько тянуть придется на том, что в мошне осталось. И от волхва люди не появлялись, видно – не пришел еще урочный час.
На следующий день Илья собрался на торг один. Он хотел посмотреть, послушать разговоры, узнать новости, а заодно и ложки купить. Не деревянные, из липы, дешевые. К таким он уже привык, но они быстро выходили из строя – трескались. Хотел металлические, оловянные, а еще лучше – медные. Самые лучшие, конечно, серебряные, но уж очень дороги они. В итоге подобрал бронзовые, себе побольше, а для Марьи – поменьше.
Внезапно раздался крик:
– Держи вора!
Шум, суматоха.
Неожиданно на Илью выскочил молодой парень – он собирался прошмыгнуть мимо. Илья ловко подставил ему подножку, и парень упал. Илья схватил его за шиворот и поднял одной рукой, как котенка.
Парень взмолился:
– Дяденька, отпусти!
– Сначала разберемся.
Вокруг них начала собираться толпа, кое-кто требовал дождаться городских стражников, другие вопрошали: в чем его вина?
Через толпу пробилась дородная женщина, судя по одежде – купчиха.
– Вот он, злыдень! – ткнула она пальцем в парня. – Он у меня мошну срезал!
Шум и крики в толпе стихли: воров, грабителей и разбойников ненавидели, и настроение толпы резко изменилось.
– Вздернуть его! Забить каменьями! – закричали люди.
Илья поднял руку, и голоса стихли.
– Сударыня, – обратился он к купчихе. – Как выглядела мошна?
– Красного сукна, расшитая узорами.
Илья поставил парня на ноги, но придерживал его за ворот.