– Каковы ваши планы на будущее? – не ходя вокруг да около спросил Воронте. – Вы были в ближайшем окружении Филиппа не один год. Означает ли это, что вы не захотите действовать ему во вред и откажетесь выступить непосредственно против него, если такой вопрос встанет ребром?
Я одобрительно кивнула. Хороший вопрос. Несомненно, актуальный для Воронте, как для главы подполья, и при этом попавший не в бровь, а в глаз.
– Что ж, я буду с вами предельно откровенна, граф, – медленно проговорила я, взвешивая свои слова. – Мой главный враг – не Филипп. Я воюю не с ним, а с альт Ратгором, – уточнила я в ответ на молчаливый вопрос Воронте. – Он основательно мне задолжал, и я намерена в скором времени предъявить ему векселя. На этот счет вы можете быть совершенно спокойны. Альт Ратгору недолго осталось наслаждаться властью. – Воронте, быть может, и собирался отреагировать на эти слова с долей здорового скептицизма, но что-то в моих глазах заставило его воздержаться от комментария. – Насколько я понимаю, одно это делает нас с вами союзниками. – Граф согласно кивнул. – Что же касается Филиппа… – Я безрадостно вздохнула. – Я не преследую цели навредить лично ему. Однако, как вы верно заметили, я преданно прослужила ему несколько лет, и после этого он поступил со мной… скажем, не так, как я того ожидала. Поэтому, – мой голос зазвучал жестче, чем обычно, – я считаю, что ничем ему не обязана. И не стану мучиться угрызениями совести в случае, если мне доведется выступить против него. Хотя, повторяю, это не является моей целью. Как видите, я с вами совершенно честна.
– Я понимаю и очень это ценю, – серьезно подчеркнул Воронте.
– В отношении Филиппа вопрос заключается в том, какова причина столь резкой перемены в его поведении. Здесь существует два варианта. – Еще один раз вздохнув, я принялась озвучивать результат собственных долгих размышлений: – В первом случае он вполне осознанно избрал новый политический путь. При этом мне все равно, какие именно мотивы заставили его так поступить. Возможно, он подпал под влияние опытного, умного и хитрого альт Ратгора, который хорошо умеет пудрить людям мозги. Возможно, поверил в искусно придуманную клевету. Возможно, его убедили в том, что нынешняя манера правления более выгодна для государства. Все это не играет принципиальной роли. Он – взрослый человек и к тому же король, а следовательно, отвечает за свои поступки. Он должен уметь фильтровать информацию и делать выводы. Если же он не справляется с этой задачей, стало быть, ему не место во главе государства. Хотя прежде у меня было иное мнение на его счет.
– И как же вы станете действовать в этом случае? – осведомился Воронте.
– Пока еще не знаю, – честно ответила я. Сказать по правде, мне было неприятно рассуждать о Филиппе и моей с ним потенциальной войне. – Это будет зависеть от обстоятельств. В том числе от ситуации с альт Ратгором. Но не исключено, что мы захотим посадить на трон одну юную герцогиню. – Я обменялась взглядами с Андре. – Об этом слишком рано пока говорить, но, полагаю, вас бы устроило такое развитие событий?
После короткой паузы Воронте утвердительно кивнул.
– А второй вариант? – поинтересовался он.
На этот раз я долго молчала, прежде чем дать ответ на вопрос. Да и потом говорила нехотя, практически через силу.
– Чисто теоретически альт Ратгор мог воздействовать на Филиппа при помощи магии. Подчинить его волю и таким образом полностью контролировать все его действия. В этом случае Филипп превратился в марионетку, а страной реально правит именно альт Ратгор.
– Это возможно? – с живым интересом спросил Воронте.
– Практически нет, – покачала головой я. – Насколько мне известно, такое невозможно. Магия работает с предоставляемым природой материалом. Она не искажает сути вещей. Не меняет человеческий характер. Не превращает труса в храбреца, грешника в праведника, а человека с сильной волей в марионетку. Подчинение чужой воли – такое гораздо больше похоже на вымысел, чем на реальность. Еще недавно я бы просто сказала, что так не бывает. Но…
Я не стала продолжать. Магическая наука не знает и других вещей. К примеру, ей неизвестно, что душа человека, впавшего в стазис, может в течение долгих месяцев оставаться рядом с телом, которое покинула, видеть, слышать, чувствовать, разговаривать с живыми и воздействовать на их сны. А потом взять – и вернуться в тело, притом не в результате какого-либо мощного магического ритуала, а оттого, что ей вдруг очень захотелось поцеловаться с излишне наглым мужчиной… Но раз уж такое возможно, где гарантия, что с помощью магии нереально подчинить человеческую волю?
– Словом, – возвратилась я к основной нити разговора, – вы должны знать: я считаю этот вариант очень маловероятным, но полностью его не исключаю. И если верным окажется именно он, – я посмотрела Воронте прямо в глаза, – я палец о палец не ударю, чтобы хоть как-то навредить Филиппу. Надеюсь, я обозначила свою позицию достаточно ясно.
– Безусловно, – удовлетворенно кивнул граф, убирая руки со стола и распрямляя спину. – Пусть наши позиции и не полностью совпадают, но противоречий между ними я тоже не вижу. Думаю, мы действительно сможем оказаться друг другу полезными. А сейчас, – он снова устремил взгляд на часы, – мне необходимо подготовиться к совещанию. До него осталось всего ничего. – Воронте встал и направился к выходу. – Антоин проводит вас в помещение, где состоится встреча.
Я восстановила заклятие изменения внешности, после чего мы вышли наружу. Оказавшись в предназначенной для совещания комнате, мы с Андре расположились на стульях недалеко от двери. Я проводила взглядом оставившего нас Антоина. По-моему, мне и прежде доводилось видеть его в окружении Воронте. Наверное, это один из его вассалов, оставшийся преданным своему господину даже после того, как тот потерял расположение монарха. Впрочем, не исключено, что у Антоина есть и свои, личные, причины для борьбы с нынешней властью.
– А я уж думала, ты не подашь Воронте руку, – прошептала я Андре на ухо после того, как мы остались в одиночестве.
В относительном одиночестве, конечно. В комнате постепенно начинали собираться люди, но все они садились впереди нас. Мы же специально держались от остальных подальше.
– Я обещал тебе, что предоставлю вам возможность поговорить по-свойски, – так же шепотом откликнулся Андре. – Я вам ее предоставил. А если кое у кого появятся после беседы синяки, так этот пункт в уговоре не предусматривался.
Я усмехнулась.
– Меня сейчас интересует другое, – снова склонился к моему уху Андре. – Насколько мы можем доверять этому твоему Воронте?
– Можем, – ответила я, встретившись взглядом с Антоином, который не мог слышать наших слов, но явно счел нужным снова за нами понаблюдать. Я не отводила глаз до тех пор, пока помощник графа не сделал этого первым. – Мы с Воронте давно знакомы, – прошептала я. – Я знаю, чего можно ожидать от него, он – на что способна я. И наши интересы действительно совпадают. Так что, думаю, мы поладим. Но вот сейчас было бы хорошо найти стоящих помощников. Что-то мне подсказывает, что по собственной инициативе по-настоящему полезных людей граф нам не уступит. Такие всегда на вес золота. Так что неплохо было бы кого-нибудь присмотреть и переманить самостоятельно, вот только удастся ли разобраться так быстро – сомневаюсь.