– И совсем не пруд пруди! – с горячностью воскликнула девушка и залилась краской, до глубины души обиженная за князя.
– Э, поначалу всем так кажется… – скривился Фесандопулос.
Он подошел к креслу с высокой спинкой, единственному предмету в комнате, на котором не было толстого слоя пыли, и опустился в него. – А теперь, если желаете, послушайте мою историю, –предложил Фесандопулос. – У нас, у древних, говорили: если человек дошел до половины истины, нет смысла скрывать от него остальное. Помните ли, милая моя, одного мифологического грека, которому боги подарили бессмертие, но забыли подарить вечную молодость? Он состарился, стал дряхлым и немощным, таким, что едва таскал ноги. Жизнь утратила для него все свои прелести. Он рад был бы умереть, но от подарков богов так просто не отказываются, и вот этот бедняга жил, жил долгие столетия… Моя история чем-то похожа на его. Когда-то я был учеником одного древнего вавилонского мага. Для него не существовало ничего невозможного: он воскрешал мертвых, читал мысли, движением руки осушал реку или мог одним дыханием заморозить человека, превратив его в лед. Да что там перечислять! Он умел все, абсолютно все! Я был тогда молод и жадно впитывал его мудрость. И вот однажды этот маг уговорил меня продать ему мою молодость в обмен на его знания. Я согласился – настолько огромной была у меня жажда все узнать и стать всесильным. Мы совершили необычайно сложный процесс обмена телами, и вот я переселился в его дряхлое тело, а он в мое юное. Едва оказавшись в моем теле, маг толкнул меня так, что я упал. Да и как я мог не упасть, ведь я был теперь стар и слаб, а он молод и силен. Он связал меня веревкой, а сам стал собирать в мешок свои сокровища, собираясь уйти. «Ты сам не понимаешь, глупец, от чего отказался», – смеялся он надо мной. «Постой! – крикнул я. – А как же знания? Неужели ты обманешь меня и ничего не дашь взамен?» – «Все мои знания здесь! Возьми их! Да только что стоят знания, если ты слишком стар для радостей жизни?» – сказал маг и бросил на пол кипу пергаментов. Я засмеялся от счастья, а маг презрительно расхохотался. «Ты сам не знаешь цены своей молодости, – сказал он. – Запомни, если ты захочешь вновь вернуть себе молодость, то должен будешь принести в жертву подземным богам тридцать наивных и чистых душ. Прощай, я ухожу, и больше мы не встретимся в этой жизни!» Он ушел, а я кое-как освободился от веревок и бросился к пергаментам. Я вызубрил все заклинания наизусть и вскоре знал уже больше моего учителя. Но мое новое тело было дряхлым, и я понимал, что оно долго не протянет. Тогда я стал смешивать самые различные компоненты, надеясь получить эликсир бессмертия. Я работал без устали целый год, но все было тщетно. Но вот однажды я свалился от усталости и уснул. Пока я спал, ко мне в дом забежал ребенок. Самый обычный уличный мальчишка, из тех, что попрошайничают и срезают у пьяных прохожих кошельки. Он увидел мои мензурки и стал, играя в алхимика, смешивать, взбалтывать, ставить на огонь и насыпать какие-то порошки из тех, которые хранились у меня в мешочках. Он действовал бестолково, сам не зная, что и зачем он делает, но по воле случая ему удалось получить эликсир бессмертия. Это была вонючая желтая жидкость, от которой валил пар. Мальчишка испугался и убежал, а я, очнувшись, схватил чашу и, кривясь, выпил ее содержимое до дна, после чего упал и три дня меня трясло в лихорадке. Но когда я вновь встал на ноги, то был уже бессмертным. Теперь мне не страшны были болезни и смерть, но я оставался все так же стар и дряхл.
За долгие годы моей жизни мне пришлось сменить сотни имен. В Египте меня принимали за финикийца, в Ассирии – за римлянина, в Испании – за крещеного турка, во Франций Екатерина Медичи ценила мое умение приготавливать яды быстрого и замедленного действия. Живя в Египте при дворе Клеопатры, я познал секреты многих ядов. Египетские жрецы были большие умельцы по этой части и проявляли редкую изобретательность, когда нужно было устранить того, кто был им неугоден. Я знал те яды, которые нужно подсыпать в еду, и те, что быстро растворяются в вине, не оставляя запаха, и те, которыми достаточно пропитать платок или манжеты.
– А души? Когда вы стали собирать души? – пытливо спросила Катя.
Старик, усмехнувшись, погрозил ей пальцем:
– Ты умная девочка! Естественно, все эти годы я собирал души. Всего тридцать душ, говорил я себе, и я стану молодым. Я собирал души и складывал их в эти стеклянные сосуды.
Фесандопулос достал из кармана тяжелую связку ключей и, подобрав один, открыл маленький шкафчик из красного дерева. Катя увидела несколько десятков плотно запечатанных сургучом бутылочек. Бутылочки были маленькими, закопченными, неровной формы – видно, не промышленного, а особого кустарного литья.
– Не прошло и десяти лет после того, как я обрел бессмертие, а я уже насобирал куда больше тридцати душ. Бывало, я покупал в таверне душу у какого-нибудь подвыпившего матроса всего за несколько серебряных монет, а иногда и вообще за стакан вина. Я заставлял его произнести необходимое при обряде передачи души магическое слово и тут же, за углом, нанимал наемного убийцу, который вонзал моему матросу кинжал в спину, едва тот выходил из таверны. Не успевало еще тело остыть, как я уже хватал испуганную душу, о существовании которой ее прежний владелец зачастую и не подозревал, и прятал в свой сосуд. Души собирались быстро, очень быстро. Но когда в нужный час я открыл свои сосуды, чтобы принести души в жертву подземным богам, то обнаружил, что сосуды пусты. Все собранные мною души улетучились. Вначале я не понимал, в чем дело, но потом догадался. Ведь мой учитель-маг говорил именно о наивных и чистых душах. Души же прожженной, пропившейся до последней рубахи матросни, увы, не были чистыми. И подземные боги, насмехаясь, выкрадывали их у меня, ничего не давая взамен.
И тогда я стал собирать чистые и наивные души. Это уже было намного сложнее. Чистые и наивные души оберегаются высшими силами и инстинктивно отталкивают от себя все злое. Блаженны те, в ком не кипят роковые страсти и кто во всех случаях поступает правильно и соразмерно. Здесь уже не помогали ни уговоры, ни подкупы. Чистые души одинаково лишены корысти и тщеславия. Приходилось ловить моменты искушений. Но опять же задача была очень сложной. За тысячу семьсот лет я собрал всего-навсего двадцать девять душ, но зато каких! Чистейших, честнейших, добродетельнейших, которым, не будь они связаны со мной страшной клятвой, давно было бы уготовано место на небесах. Вот они здесь, в этих сосудиках!
Фесандопулос схватил своими цепкими руками несколько бутылочек и потряс их. Кате почудилось, что она слышит скорбные вздохи и стоны.
– Где князь Багрятинский? У вас? – шепотом спросила Катя, которую пронзила вдруг ужасная догадка.
Фесандопулос ухмыльнулся:
– Разумеется, у меня. Я не мог заточить его душу насильно, как остальных, – ведь он больше, чем мятущаяся душа – он призрак, но оказалось, что князь верен своему слову. Вот глупец! И теперь он здесь, в одной из моих бутылочек, не помню уже, в какой именно.
– Вы отпустите его? Скажите, отпустите? – Катя подалась вперед, и теперь они стояли со стариком лицом к лицу.
Фесандопулос взял девушку за подбородок и заглянул ей в глаза: