– Да чего там ля-ля разводить, – раздраженно заметил Начальник в твиде, – враги – они и в Африке враги.
Из чего Ким сделал вывод, что Начальник в твиде в свободное от заседаний время любит поиграть в преферанс. Но это – мимоходом. А вообще-то Ким на частности не отвлекался, держал ушки на макушке, слушал наивнимательно, надеясь все-таки уловить суть сюжета. Маршрут, например. Географическое положение Светлого Будущего, например. Состав пассажиров, например. Да много чего, например, хотел он уловить, но ни черта не получалось: Самый Большой Начальник говорил складно, но абсолютно не по делу. Или он рассчитывал, что все обо всем знают, вникать в детали незачем. Или это у него манера такая была, начальническая: складно говорить не по делу. Тоже, знаете, талант…
– Стоп! – сказал Самый Большой. – Осторожнее в терминологии. Враги – это откуда, а?.. Оттуда, да!.. И забудьте все этот термин, зачеркните его в памяти народной. Терпимее надо быть, мягче, гибче, тоньше… Но вернемся, товарищи, к сомневающимся. Их надо выявлять!
– Отлавливать, – хохотнул Начальник в синей тройке наискосок от Кима.
– Выявлять, – жестко повторил Самый Большой. – И помогать рассеивать сомнения. Терпеливо. Пусть долго. Пусть неблагодарно. Но это наша забота, дорогие мои…
О чем они говорят, в легкой панике думал Ким, кого имеют в виду под «врагами», которых надо «отлавливать»?.. Он ощущал себя полнейшим идиотом. Даже в театре абсурда должен быть хоть какой-то смысл. Иначе безнадега. Пора спускать занавес и тушить свет.
Можно, конечно, пойти ва-банк, то есть на такую импровизацию. Можно встать и сказать так. Дорогие старшие товарищи! Как вы знаете, я – представитель неформалов. Но тот представитель неформалов, который надо, тот, товарищи, в последний момент сильно захворал. СПИДом. И его заменили мной. В последний момент. И в подробности не успели посвятить, поезд, как вы знаете, быстро отходил. Поэтому, товарищи, я ни уха ни рыла не петрю в той ахинее, которую вы здесь несете, и вообще: куда мы едем?
Можно, конечно, пойти ва-банк, но можно и представить, что после этого «ва-банка» начнется. Всполошатся: вот он – скрытый противник нашего поступательного движения, ату его! Подать сюда старика Фесталыча с дружиной! Хватай сомневающегося! Хуже того: некомпетентного…
Ким проиграл в воображении ситуацию и понял: пока стоит молчать в тряпочку. Особенно добило его слово «некомпетентный». Очень он не любил себя таковым чувствовать. Как там у классика: во всем мне хочется дойти до самой сути… Суть по-прежнему покоилась неизвестно где, может, даже и рядом, но Ким ничего о ней не ведал, где ее искать – не знал. Да и была ли суть?..
Последний самовопрос остался без самоответа, ибо в дальнюю дверь вагона (рабочий термин: конференц-вагон…) неслышно вплыл новый персонаж: дородная дама, этакая Даная в строгом синем костюме, отлично подчеркивающем ее рубенсовские параметры. Дама склонилась к Самому Большому Начальнику и что-то интимно шепнула.
– Да вон он сидит, – Самый Большой указал на Кима. – Ему и скажите.
– Вами там интересуются, товарищ, – колоратурно пропела Даная, судя по всему – секретарша.
– Кто? – ошарашенно спросил Ким.
В который раз уж мы употребляем в отношении Кима такие слова, как «ошарашенно», «замешательство» и пр. и др.! Скажи ему кто-нибудь часа два назад, что его можно выбить из равновесия, загнать в тупик, он бы в глаза рассмеялся. Его, великого импровизатора, загнать в тупик? Да кому удастся? Да решится-то кто?.. За двадцать один год его земного существования никому подобного не удавалось, даже незнакомому папашке, который в свое время создал в семье поистине тупиковую ситуацию. Ан нет! По-прежнему мчимся на парах, как и задумано, как и запланировано, как матерью родной благословлено. Пусть не в Светлое Будущее, но в будущее-то наверняка!
А здесь, в поезде, – что ни разговор, то тупик. Логический. Пока Ким не справлялся с реальностью, она не только вырывалась из рук, но и била по башке. Ну кто, кто мог интересоваться Кимом в этом поезде, да еще по ту сторону конференц-вагона?..
– Ведь вы же, товарищ, представляете у нас неформальные объединения? – почему-то обиженно спросила секретарша.
– Я, – сказал Ким.
– Тогда следуйте за мной.
Большие Начальники во время диалога Кима с Данаей застыли, будто их выключили из сети – сидели, не шелохнувшись, мертво смотрели, как Ким шел за Данаей к дальнему выходу.
Иными словами, все ближе и ближе к разлучнице Верке с заветной гитарой. Знали бы женщины, вольно покинутые Кимом в вагоне номер шестнадцать сопровождения, на сколь трудный путь он себя обрек – не без их посильной помощи! Прямо по сказке: поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что…
Да горела бы она ясным огнем, гитара эта дурацкая! Сидел бы сейчас Ким в прохладном служебном купе, дул бы чай с колбасой, а на первой же остановке соскочил бы в никуда – пишите письма… Так нет же, поперся за гитарой, кретин… Песен ему не хватило…
Ой, не криви душой, парень, не за песнями ты пошел, гитара – чушь, предмет фуфловый, а пошел ты именно за «не знаю что», и греет оно тебя, несмотря на твои довольно дурацкие промахи. Что с тобой, крутой мэн? Собраться надо. Ощетиниться, как Мастер в институте говорит. Надо быть готовым ко всему. Даже к тому, что по ту сторону конференц-вагона ждет тебя… Ну, кто, кто?.. Да кто бы ни ждал – вот им всем!..
И Ким, произнеся данный монолог про себя, внутренним голосом, вполне наружно показал «вот им всем» древний жест, известный любому культурному гражданину от Бреста до Находки, не говоря уж о Светлом Будущем.
Даная шустрила впереди, покачивая бедрами пятьдесят второго размера.
– Сюда, товарищ. Прошу вас, – пропела она, открывая дверь из вагона и выпуская Кима в переход-гармонику.
Ким, кавалер воспитанный, подал руку даме, провел ее над бегущей пропастью сквозь грохот и лязг. И сразу попали они вроде бы в приемную какого-то из Больших Начальников, в уютную приемную со всеми положенными ей атрибутами, как-то: письменным столом, селекторным аппаратом, тремя разноцветными телефонами, креслом для хозяйки, креслами для посетителей, фикусом, кактусом, аспарагусом, бегонией, а также настенным японским календарем с загорелой японкой в крохотном бикини на июньском листе.
Даная уселась за стол, приоткрыла правый верхний ящик, пошуровала там рукой, словно хотела убедиться: на месте ли верный «магнум», не исчезла ли родная «беретта», не забился ли в щель любимый автомат «узи». Все, похоже, оказалось на своих местах, поскольку Даная успокоилась, сцепила красивые руки замочком, уложила на них красивый подбородок, уставилась на Кима красивыми черными глазами.
– Ну, что будем делать? – красиво проговорила.
Спокойствие, сказал себе Ким, держим мазу.
Для непосвященных в молодежный жаргон. Последнее выражение означает: не ронять достоинство, позицию не сдавать. Имеется в виду позиция крутого мэна (смотри предыдущий внутренний монолог Кима), то есть человека сильного, волевого, умного, всегда готового к любым неожиданностям.