– Это не отравление, – покачал головой доктор. – Ваше нервное состояние и пища, которой вы питались до этого, дали такой эффект.
– Да говорю же, – простонал Добрый. – Возьмите на экспертизу. Мне есть кого бояться.
– Узнав, что ты в одиночной камере, я сразу об этом догадался, – кивнул доктор.
Вскоре Добрый сменил камеру на больничную палату, где ему сделали промывание желудка, потом мучили в клизменной. Наконец, поставив капельницу, оставили в покое. Лучше ему не становилось, хуже тоже. Сознание то путалось, то приобретало ясность.
Под вечер в палату зашел врач.
– Результаты анализов будут только завтра, – с шумом перевел он дыхание. – А сейчас тебя допросит следователь по поводу отравления.
Едва он исчез, как появился уже знакомый майор юстиции. Устроившись на краешке кровати напротив, он некоторое время с задумчивым видом смотрел на Доброго, потом встал, подошел к окну:
– Передача была от гражданской жены?
– По крайней мере там было от нее письмо, – простонал Добрый.
– Уверен, что это ее почерк? – допытывался Мысов.
– На все сто, – еле слышно ответил Добрый, наблюдая за пузырьками во флаконе.
– Сегодня убили твоего адвоката, – ошарашил его Мысов. – Возможно, вначале преступник хотел через нее передать тебе отраву.
– Теперь все ясно. – Добрый скрипнул обломками зубов и застонал: – Надо проверить, жива или нет Алена!
– Почему ты думаешь, что ее убили?
– Это все Сухарь, – словно не слыша следователя, хрипел Добрый. – Только как он узнал про Алену?
– Лидия Васильевна знала, – ответил Мысов. – Ты ведь подозревался в убийстве по неосторожности, и свидетелем у тебя проходила эта девушка. Я поднимал архивы и рассказал ей об этом…
– Выходит, Сухарь сначала вычислил адвоката и вынудил ее рассказать, от кого не покажется странной передача. Ведь он знает, что я настороже. – Левой рукой Добрый схватил одеяло и сжал его в кулак. – Потом он поехал в Вышний Волочок. Сегодня понедельник. Наверняка Алену он там уже не застал и стал пытать родителей. Те дали ее московский адрес, а потом…
– Хочешь сказать, он вынудил написать тебе письмо, а потом убил? – догадался Мысов. – Нет. Просмотрел я записи на проходной. Она лично принесла пакет.
Дешин стоял напротив входа в ОВД и о чем-то разговаривал с Мысовым.
Завидев направляющегося в их сторону Матвея, оба полицейских как по команде развернулись в его сторону.
– Привет, бездельники! Бандиты в Москве кончились?
– Ты это к чему? – прищурился Дешин.
– На вас с козырька капель капает, – неожиданно заметил Матвей.
Полицейские отошли от стены.
– Не пойму, вы чего такие озадаченные? – насторожился он, наблюдая за тем, как Дешин стряхивает с шапки воду.
– Доброходова пытались отравить, – сказал Мысов.
– Как? – удивился Матвей. – Он же в изоляторе.
– Ему передали апельсины, в которых оказался яд.
– Кто передачу приносил?
– Его подружка, – пожал плечами Мысов. – Сейчас в розыске. И то дело бы с мертвой точки не сдвинулось, если бы наши бабенки на досмотре, как говорится, не «угостились».
– В каком смысле? – не понял Матвей.
– Съели по апельсину, – пояснил Мысов. – В общем, жадность двоих до реанимации довела.
– А подружку Доброходова зовут Алена Синицына? – попытался угадать Матвей.
– Точно! – Дешин наконец водрузил на голову шапку. – Та самая, которую к тебе Шатун приставить пытался.
– Не факт, что Шатун, – переваривая услышанное, проговорил Матвей.
– Так или иначе, но ты не зря ее на дистанции держал, – вздохнул Дешин.
– Это дело рук Сухаря, – уверенно заявил Матвей. – Он каким-то образом вышел на нее и вынудил принести эти фрукты.
– Что я говорил! – воскликнул Дешин. – Перед этим была убита адвокат Доброго. По нашей версии, именно она назвала ему адрес его подруги.
– Все равно не надо сбрасывать со счетов и оставшихся на свободе людей Шатуна, – неуверенно произнес Мысов. – Хотя зачем им это надо?
– Я знаю ее адрес. – Матвей испытующе посмотрел на Дешина.
– Ну, так поехали! – Мысов аж подпрыгнул на месте.
– Ты следователь или опер? – уставился на него Дешин.
– А чего тут такого? – развел тот руками. – Начинал с оперов.
– Нет, надо шефу сообщить, – стоял на своем Дешин. – Ты же знаешь, как он к самодеятельности относится.
– Мне-то откуда знать? – удивился Мысов. – У меня свое начальство.
– Тем более.
– Кстати, в СИЗО внутреннее расследование проводят, – спохватился Мысов. – Я краем уха слышал, будто машина этой самой Алены под видеокамеру попала…
– И что? – напрягся Матвей.
– Пока она передачу носила, в ней ее какой-то мужик поджидал. Потом вместе укатили…
– Поехали, – решительно сказал Матвей и, уверенный, что все последуют за ним, направился к своей машине.
По дороге он купил в магазине бутылку вина.
– Это зачем? – удивился Мысов.
– Он поимку Сухаря сразу собирается отметить, – пошутил Дешин.
– Просто она еще неделю назад просила меня приехать, – стал объяснять Матвей. – Даже ключи дала. Я закрутился и забыл. Сейчас заявлюсь под этим предлогом.
– А мы, значит, тебя в машине будем ждать? – возмутился Мысов.
– А ты что предлагаешь?
– Брать ее надо сразу, и все, – заерзал на сиденье Дешин.
– Она, может, и не знает еще, что за фрукты передала, – не отрывая взгляда от дороги, возразил ему Матвей. – Мало ли вариантов, как Сухарь их ей подсунул?
– А если он ее уже грохнул? – заволновался Мысов.
– А они не могли в паре работать? – неожиданно выдвинул предположение Дешин. – А что, хороший тандем. Она втерлась в доверие Доброму и устранила.
– Исключено, – покачал головой Матвей, вспомнив рассказ Доброго в автосервисе. – Они познакомились еще до того, как он стал свидетелем убийства.
– Чует мое сердце, найдем мы в доме труп, – стонал Мысов.
– Если Сухарь ее после всего и убил, то не дома, – задумчиво проговорил Дешин.
– Почему? – Матвей бросил на него короткий взгляд и перестроился в левый ряд.
– Зачем такие сложности? Отдала передачу, отъехали от изолятора, попросил притормозить, и все…
На лестничной площадке было тихо. Матвей вытащил ключи, которые Алена сунула ему в карман, и осторожно открыл оба замка. В квартире явно кто-то был. Едва он приоткрыл двери, как в нос ударил запах табачного дыма. Матвей точно знал, Алена не курила. Неужели и вправду Сухарь здесь?