Я сделала короткую паузу. Затем продолжила свой доклад.
— В конце пятидесятых Алевтина Степановна еще не была главным гинекологом в Лоскутове, ее недавно приняли на работу, поэтому ради нее никто не пошел бы на служебное нарушение, не стал бы указывать на бланке чужие имя-фамилию, чтобы скрыть, чей анализ сделан. На бумажке четко указано, кто сдавал пробирку и чей в ней материал. Но Алевтина Степановна знала, что сотрудники лаборатории не имеют права рассказывать о своей работе. В те годы за болтливость наказывали очень сурово, в лучшем случае выгоняли вон с работы с волчьим билетом, в худшем сажали за решетку. Госпожа Шарова была спокойна более пятидесяти лет, которые прошли после того, как она узнала результат анализа мужа. Ну кто мог подумать, что бланк сохранится? И конечно, Алевтина Степановна не предполагала, что Бундт уже полвека назад начала собирать свое досье на элиту города. Помните, я говорила, что ее в тридцать лет хотели уволить? Илья Михайлович Шаров был тогда директором посудной фабрики, градообразующего предприятия, понятное дело, что Агния Генриховна завела папочки на всю его семью. Документ, подтверждающий полное бесплодие его единственного сына, был для нее лакомым кусочком.
— Мой отец не мог иметь детей? — растерялся Василий Петрович. — Но я-то родился.
— В этом у нас нет сомнений, — произнес с улыбкой Иван Никифорович. — Вопрос: от кого забеременела Алевтина Степановна?
— Мама, что они говорят? — жалобно спросил Шаров.
— Вранье, — отрезала старуха, — их купили Бражкины, чтобы нас опозорить.
— При чем тут мы, если ты бог весть с кем переспала? — взвилась Ирина Федоровна. — Нам-то все равно. Это у вас в семье выродок, не имеющий отношения к фамилии Шаровых. Права цыганка оказалась! У Каролины три сына, у Светки столько же дочерей, и что выясняется? Род Шаровых-то уже тю-тю.
— Бабушка, — закричала Аня, — скажи, что это неправда!
Я показала на доску.
— Документы не врут. А вам, Ирина Федоровна, не может быть совсем безразлично, кто отец Василия.
— Плевать я на него хотела, — засмеялась мать покойного Игоря Семеновича.
Я прикрепила к доске новые документы.
— Сначала послушайте. Итак… Василий Петрович не раз сдавал анализ крови. Кстати, отмечу, что здоровье у него богатырское. Игорь Семенович тоже регулярно посещал поликлинику. И его отец, Семен Ильич, ходил к врачам, в особенности в последние годы жизни, когда много болел. У Агнии Генриховны тьма знакомых: медсестры, врачи, лаборантки, они ей доверяют, считают своей. Бундт сумела получить образцы крови Василия Шарова, Семена и Игоря Бражкиных, отвезла в Екатеринбург для анализа ДНК, в Лоскутове делать его остереглась. Она заподозрила, что родным отцом Василия является Семен Бражкин, и не ошиблась. Сомнений в правильности предположения Бундт нет.
— Ничего себе… — опешил Константин. — Это что же получается? Мой отец и Шаров единокровные братья?
Алевтина Степановна вскочила, бросилась к доске, стала срывать бумаги, мять их и кричать:
— Ложь! Ложь! Ложь!
Ирина Федоровна вцепилась в подлокотники кресла и застыла с открытым ртом.
— Игорь был моим братом? — ахнул Василий.
Екатерина вскочила.
— Максим, выходит, нам кто? В смысле, кем он приходится Оле?
— Василий Петрович и Игорь Семенович единокровные братья, — четко произнесла я, — следовательно, Катя, вы с Олей и Аней двоюродные сестры Константина и остальных сыновей Игоря Бражкина.
Екатерина схватилась за голову, Ольга дернула плечом:
— И что? Это ведь не то же самое, что родные брат с сестрой?
— Ага, кривые! — заорала Катя. — Ты с ума сошла, да? У двоюродных дети уродами получаются, им жениться нельзя.
— Подумаешь, — фыркнула Оля. — Вечно ты все усложняешь. На фиг дети нужны? Не собираюсь жизнь с памперсом в руках провести.
— Дура! Ой, дура! — заголосила Катя. — Знала я, что беда будет…
На секунду я потеряла контроль над ситуацией, просто молча наблюдала за происходящим.
Алевтина Степановна рьяно уничтожала ксерокопии. Василий Петрович откинулся на спинку дивана и смотрел во все глаза на мать. Светлана Алексеевна забилась в угол кресла, прижала к груди судорожно сжатые кулаки, у нее тряслись губы. Катя плакала, Аня бегала между бабушкой, мамой, сестрами и бестолково повторяла:
— Все будет хорошо… я знаю… все уладится…
Ирина Федоровна замерла каменным изваянием. Константин не мог оторвать взгляда от Алевтины Степановны, Семен обнимал свою жену Надю, Максим с вытянувшимся лицом гладил дрожавшую Каролину по голове. А Оля хихикала — похоже, младшую дочь Шарова ситуация забавляла.
— Давайте продолжим разговор, — повысив голос, чтобы привлечь к себе внимание, сказала я. — Вы еще не все узнали, мы только начали, много интересного впереди.
В зале повисла тишина, было слышно только тяжелое прерывистое дыхание Алевтины Степановны.
— Не все узнали? — прошептала Катя. — Есть другие новости?
— Полно, — «обрадовал» ее Денис.
— Что еще? — простонала Светлана Алексеевна.
Я повернулась к Кате.
— Почему вас так заинтересовало, кем приходится Оле Максим?
У Екатерины побелел кончик носа.
— Просто спросила. От изумления. Вы бы сохранили спокойствие, услышав, что ваши враги ближайшими родственниками оказались?
— Почему именно Оля и Максим? — напирала я. — Отчего не вы или Аня?
— Отстаньте, — всхлипнула Катя, — не знаю, просто вырвалось. Чего ко мне пристали?
Я обвела взглядом присутствовавших и объяснила свою настойчивость:
— В день приезда в Лоскутово я случайно стала свидетельницей бурной беседы дочерей Шарова в кафе. Екатерина приказывала Ольге прекратить отношения с молодым человеком, который никогда не станет ее супругом. Оля с вызовом спросила: «Это почему? За кого хочу, за того замуж и выйду!» Катя возразила: «Нет. Ты убьешь папу, маму и бабушку. И ему никто не позволит с нами породниться». Катя, с кем вы велели младшей сестре немедленно расстаться?
— Не ваше свинячье дело! — вдруг заорала девушка. — Приперлись в гости, вынюхиваете, подслушиваете…
— Ой, да ладно, — пропела Ольга, — сделала из ерунды проблему. Я сама отвечу. Мы с Максимом хотим пожениться, у нас любовь. Правда, милый?
В помещении опять стало тихо.
— Вы чего? — удивилась Оля. — На самом деле в сказки верите — в давнюю вражду наших семей, во все эти тупые древние истории? Макс, отомри! Объясни им, что глупо так себя вести. Если кто-то три тыщи лет назад друг друга побил, при чем тут мы? Ау, люди! Вы нормальны?
— Я скорей сдохну, чем соглашусь на их брак! — визжала Каролина. — Василий подлец, обещал на мне жениться и бросил, повел в загс Светку-уродку, мне пришлось, назло Шарову, за Игоря замуж идти!