— Ложись! — завопил бармен. — Трансформеры нападают!
Висевшие в подставках над стойкой бокалы начали по очереди лопаться, потом та же участь постигла бутылки — раздавался тихий звук «дзынь», и их горлышки планировали вниз.
— Кто стреляет? — заорал мужской голос.
— А-а-а… — отреагировала публика, — а-а-а…
Я присела за массивный стул, и тут возле меня на пол шлепнулось нечто, смахивающее на пулю. Я уставилась на прилетевший предмет. Нет, это не пуля, а… часть авторучки, которую я по наущению Глеба Валерьяновича преподнесла пять минут назад шефу. Я схватила находку и сжала в кулаке.
— Господа, соблюдайте спокойствие! — закричал мужской голос. — Никто не стрелял, это недоразумение. Сейчас всем подадут за счет заведения напитки, просим оставаться на местах, любое спиртное до конца вечера бесплатно.
Я встала и окинула взглядом зал. Да уж! «О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями…»
— Что случилось-то? — удивился Денис. — Мимо меня какая-то хрень просвистела.
— Ручка, — пробормотал шеф, — от нее только передняя часть осталась.
— Тань, ты специально купила боссу прикольную самописку, которая при нажатии взрывается? — заржал Троянов.
Иван опешил, я начала оправдываться.
— Глупости ты говоришь, обычная ручка.
Роберт отнял у босса остатки презента.
— А вот и нет. Смотрите, это пружина, тут было нечто вроде баллончика, сейчас от него лишь основание осталось.
— Суперэффект! — взвыл Денис. — Ну, вообще! Торт в лохмотья, люстра на полу, посуда в куски… Танюша, где ты взяла бомбу?
Я уперлась взглядом в Борцова.
— Да вы что? — замахал руками эксперт. — Это всего лишь электронная сигарета, честное слово! Наверное, в ней что-то перемкнуло.
— Электронная сигарета? — переспросил босс. — Зачем она мне? Танечка, скажи, Глеб Валерьянович что-то напутал?
Я изо всех сил попыталась улыбнуться, мысленно костеря себя на все лады. Сергеева, сначала ты запалила свечи, которые предназначены совсем для иного употребления, потом накормила шефа палочками, ароматизирующими воздух, и нюхательной солью, затем был инцидент с ирисками, и вот теперь взорвалась электронная сигарета. Молодец, Татьяна, зажигаешь не по-детски!
У меня в кармане весьма кстати запищал телефон, я вытащила трубку и услышала голос Шарова:
— Мы здесь, сидим в машине.
Я быстро сбросила шефу эсэмэску и со словами: «Извините, надо привести себя в порядок», — выскользнула из зала.
* * *
Мощный джип владельца посудной фабрики был припаркован через улицу от ресторана. Я села на переднее сиденье и поздоровалась:
— Добрый вечер, Василий Петрович. Привет, Оля.
— Что за дурацкие игры? — спросил сидевший за рулем Шаров. — Зачем вы меня с дочерью сюда позвали?
Задняя пассажирская дверь внедорожника громко хлопнула, около Ольги очутился Иван Никифорович.
Я не стала разводить китайские церемонии.
— Ольга, во время нашего утреннего разговора, говоря про дух водяного, вы сказали: «Он существует, из красной бутылочки с синим сургучом зелье в еду подмешивает». У меня возник вопрос: откуда вы знаете, что яд хранится в такой таре?
Девушка опешила.
— Ну… я просто так сболтнула. Чего пристали?
— Люди привыкли, что жидкие лекарства держат в обычных прозрачных склянках, некоторые наливают в темно-коричневые, — продолжала я. — Лично мне до разговора с Валерией Леонидовной ничего про красную бутылочку известно не было. Даже не предполагала, что есть препараты, сохраняющие свои свойства в таком стекле.
— Это все, что вас интересовало? — разозлился Шаров.
— Да, — мирно подтвердила я. — Но красную бутылочку с синим сургучом выдумать трудно. А мы точно знаем, что именно в такие Кудрявцевы разливали отраву, сами готовили и тару, и оригинальную сургучную пробку. Теперь давайте вспомним, что Петр Ильич, законный муж Алевтины Степановны, ваш, Василий Петрович, если можно так выразиться, юридический отец, скончался от того самого странного гриппа. На момент его смерти все Кудрявцевы, кроме Евдокии, жившей в приюте, уже были на том свете, Алевтина Степановна не могла купить яд у знахарей. Но в Лоскутове жили люди, которые когда-то приобрели у колдунов отраву, способную храниться вечно, не теряя своих свойств. Понятия не имею, где ваша мать эту бомбу замедленного действия раздобыла, но уверена: красная склянка с опасным средством до сих пор у нее, а ваша дочь в курсе, где она спрятана. Так, Оля?
Девушка вжалась в спинку сиденья.
— Вы знаете?
Вместо меня ответил Иван Никифорович:
— Да.
— Откуда? — пролепетала Ольга.
Я смотрела прямо в лицо сильно испуганной дочери Василия Петровича и молчала. Нет, мы ничего точно не знаем, просто догадываемся.
Отец обернулся, насколько мог протиснулся между передними сиденьями, схватил Олю за руки и сжал с такой силой, что та вскрикнула:
— Больно!
Шаров отвесил дочке оплеуху.
— Немедленно рассказывай все!
Я схватила его за локоть.
— Не бейте ее, она не виновата! Оля не предполагала, что в бутылочке яд. Да?
Девушка зарыдала.
— Да, да, да! Бабушка часто рассказывала про Чубареку, пугала меня: «У духа водяного зелье есть, будешь глупости нести, он ночью тебе его из своей красной бутылочки с синим сургучом в стакан с питьем накапает, онемеешь на год. Чубарека всегда так непослушных наказывает, и те долго молчат». Лет до десяти мне это твердила, я пугалась и переставала болтать. А потом бабуля словно забыла про Чубареку. Но я-то помнила! Папочка, Степан совсем не такой был, как ты думал. Брат при тебе и маме сладким кексом прикидывался, а с нами подличал. У Кати таскал деньги из кошелька, и она его один раз поймала, пригрозила: «Еще раз покрысятничаешь, родителям расскажу!» Степка ответил: «Супер! А я им твой секрет раскрою, расскажу про противозачаточные таблетки, которые ты пьешь. Вот отец обрадуется!» И Катя ему сама платить стала, чтобы не наябедничал. Меня братец тоже шантажировал. Как-то я в своей спальне сидела, мы с Максом ночью по телефону болтали. Я его имя произнесла, а Степан подслушал, пришел ко мне и заявил: «Будешь у меня слугой, а то отец про твои отношения с Бражкиным узнает». И пришлось мне для него всякое делать, даже у мамы из стола деньги тырить. Потом он потребовал ключ от склепа.
— Ключ от склепа? — повторил Василий Петрович.
— Да, — всхлипнула Оля, — от захоронения на кладбище, где прадедушка Илья с прабабушкой и дедушка Петя похоронены. В гробницу ведь без ключа не попасть, двери заперты.
— Зачем ему понадобилось тревожить покой мертвых? — поразился отец.