Фольгер даже спросил у Кухулина замогильным голосом, не пропустили ли они труп Евы. Но потом решил, что проще будет узнать на следующей станции, что случилось со златовласой красавицей. Феликс оказался прав: на станции, которая носила название, кажется, Проспект Мира или, может быть, Площадь Мира, – Ленора не запомнила точно, – им сообщили, что Ева двинулась дальше в одиночку.
Ленора искренне обрадовалась этой новости, потому что капитан их команды тут же просветлел. Девушка не знала, какая она, эта Ева. Возможно даже плохая, но если Феликс счастлив рядом с ней, значит, и Ленора должна быть счастлива. Друзья ведь всегда переживают друг за друга.
В следующем перегоне они обнаружили новые трупы. Убитыми оказались ребята из фракции со странным названием «Конфедерация 1905 года».
«Неужели теперь нам на пути будут попадаться одни покойники? – спросила саму себя Ленора. – А ведь мы тоже можем погибнуть».
Впрочем, беспокойство девушки тут же улетучилось. Рядом ее возлюбленный муж – Кух. А он умный, сильный и храбрый, совсем ничего не боится и всегда знает, как правильно поступить.
Они преодолели еще одну станцию, вошли в новый туннель. Кухулин поменялся местами с Фольгером, заглотнувшим очередную порцию порошка, и теперь бежал первым. Ленора, как всегда, была замыкающей. И в этом перегоне не обошлось без неприятностей. Еще три мертвеца. Двое были расстреляны, у третьего отсутствовало чуть ли не полчерепа, а глаза были залиты запекшейся кровью.
– Бандиты с Новокузнецкой, – сказал Феликс. – Не сильно большая потеря для остатков человечества.
Команда двинулась дальше. Ленора помнила, что, согласно правилам Игр, которые ей вслух прочитал на Павелецкой Кухулин, на станции Киевская должны быть подведены промежуточные итоги. Девушка очень надеялась на то, что больше не встретит убитых, что все остальные благополучно преодолеют первый этап соревнований. Там, на этой самой Киевской, Фольгер найдет Еву, заберет ее с собой, и они, наконец, покинут подземное Кольцо. А потом Феликс поможет Куху увидеть волшебные светящиеся звезды, расположенные на древних башнях, и ее муж избавится от мучительных видений, вновь обретет дар внушения и станет прежним повелителем мутантов.
Но самое ужасное ждало Ленору и ее спутников впереди. В следующем перегоне перед ними предстала жуткая картина. Мертвый мужчина с раздробленной пулей переносицей незряче глядел в пустую тьму. Глаза его, остекленевшие, были переполнены ужасом. А неподалеку лежала она – златовласая красавица. Ленора остолбенела. На нее накатила совершенно противоестественная смесь жалости и восхищения. Мертвая Ева лежала с простреленной грудью, бездыханная и окоченевшая, но блаженно улыбающееся лицо ее, будто высеченное из белого мрамора, внушало невероятное спокойствие.
«Она умерла счастливой!» – осенило Ленору, и она перевела взгляд на Феликса.
Фольгер стоял спиной к Леноре, и девушка не желала видеть глаза своего нового друга, боясь найти в них бесконечное отчаянье и нестерпимую боль. Мужчина опустился на колени перед возлюбленной. Его дрожащая рука потянулась к нежному мраморному лицу златовласой красавицы. Пальцы коснулись матово-бледной окаменевшей ямочки на щеке и медленно-медленно поползли вниз, к изящному подбородку.
Ленора почувствовала, как обжигающе горячая капля стекает к уголкам губ, но не стала ее стирать, – следом обязательно потечет новая. Кухулин, серьезный и строгий, стоял рядом с женой, и лицо его не выражало ни капли сочувствия. Ленора знала это выражение лица: тысячу раз она видела его во время революции в Десяти Деревнях. Скольких соратников он похоронил без единой слезинки? Ее муж не умел сопереживать отдельным личностям, сострадание у него могла вызвать лишь несправедливость. Социальная несправедливость, как любил говорить он. Кух впускал в себя только коллективное горе, – как совсем недавно, когда увидел греющихся у костра нищих на Павелецкой. Но пожалеть одного-единственного человека он никогда не сможет.
И Леноре вдруг представилось, что если бы сейчас вместо Евы на холодной земле лежала бы она сама, Кухулин точно так же стоял бы и даже не двинулся бы с места. И ни единый мускул на его лице не дрогнул бы, и не опустился бы он на колени, и не гладил бы ледяную щеку, и не поцеловал бы в окоченевшие губы, потому что смерть одного человека для него ничто, если коллектив продолжает жить.
Ленора ненавидела противогазы. Она считала их резиновыми масками, делающими всех людей одинаковыми, скрывающими истинные лица как палачей, так и добрых людей. Но Кух был другим, особенным, – он не носил противогазов. И оказалась, что настоящее лицо его равнодушней любой резиновой маски. И никогда он не прятал свою любовь, – ему просто всегда было все равно. Это прозрение стало шоком.
Впервые в жизни девушке захотелось закричать на своего мужа. Бесчувственный мутант, вот кто он! Мутант не потому, что у него вдоль позвоночника идет черная полоса, а потому, что в душе он совсем не человек, а какое-то бессердечное чудовище! Может, и справедливое, и умное, и храброе – но бессердечное! И как, как она могла все это время буквально молиться на него?! Да, Кухулин вытащил ее из смердящего сумрака самарской подземки, спас от неминуемой смерти, – но что она получила взамен? Вечные скитания по выжженной радиацией земле. Может, умереть в Самаре было бы лучше?
Ленора отошла от своего мужа на пару шагов. И тут же ей стало стыдно. Он защищал ее от опасностей, как защищал бы любого своего спутника… вот именно, что любого, а не только ее…
Кухулин внимательно посмотрел на жену. Ленора тут же испугалась, что муж увидел ее внутреннее смятение. Но он, не поведя даже бровью, отвернулся и бесстрастным ровным голосом произнес:
– За нами следят. Наверное, кто-то из участников Игр, кому выпал жребий идти после нас.
Фольгер, все еще стоявщий на коленях перед мертвой, но прекрасной Евой, никак не отреагировал, продолжая гладить щеку погибшей возлюбленной.
– Я понимаю твою скорбь, – сказал Кухулин, – но ее не вернуть в мир живых. Мы здесь стоим уже восемь минут, и нас нагнали.
«Даже минуты посчитал…» – с горечью подумала Ленора и неожиданно для самой себя подскочила к Феликсу, коснулась его плеча. Она очень хотела помочь своему новому другу, но чем – не знала.
– Не трогай меня! – прорычал, содрогнувшись, Фольгер в ответ на прикосновение Леноры.
Девушка испуганно отдернула руку, а Феликс поднялся с колен, несколько раз вытер лицо рукавом куртки и повернулся к супругам.
– Извините, не сдержался, – сказал он абсолютно спокойно. – Я выполню свою часть договора, я приведу вас к звездам, пускай даже навсегда сгину за кремлевскими стенами. Но вы поможете мне отомстить, – Фольгер указал пальцем на убитого мужчину с раздробленной переносицей. – Это ганзейцы, они убили Еву. Это сделал Грабов, я знаю, это сделал он. И он должен умереть.
Кухулин молча кивнул, и команда Феликса продолжила свой путь. Приступ сострадания к Фольгеру и открытие, сделанное в отношении мужа, сильно вымотали Ленору, и потому она не вела счет времени, не смотрела по сторонам и под ноги, а лишь тупо бежала за мужчинами. Девушка никак не отреагировала, когда выскочила на простор очередной ярко освещенной станции, а затем вновь оказалась во мраке перегона. И только когда вдруг потемнело так, что лучи фонарей показались непроницаемо желтыми, и туннель начал загибаться влево, а Кухулин просигналил, что нужно остановиться, Ленора пришла в себя. Девушка почувствовала кисловатый запах и поморщилась.