– Дай-ка мне твой ствол. – После секундного раздумья он протянул Гурову бинокль.
Расстояние до твари навскидку было метров около трехсот, что по силам и его автомату, но к нему оставалось всего десять патронов, и каждый из них жалко отдельно.
– А если другие подтянутся?
– А ты на всякий случай водички попей. – Чужинов, пристроив рюкзак на гребне крыши, прилег и положил на него карабин.
– Я лучше корректировать буду: правее, левее или там чуть ниже, – заявил Гуров, прижав бинокль к глазам.
Тварь, приняв пулю, не подпрыгнула на месте, не метнулась в сторону, нет. Сделав несколько шагов, на вид самых обычных, как будто бы ничего и не произошло, она внезапно завалилась на бок и застыла.
– Респект тебе, Глеб. Ловко ты ее, я бы даже сказал – мастерски, – заявил Гуров через некоторое время, убедившись, что тварь точно уже не оживет.
Чужинов усмехнулся, много ли тут мастерства. Вот когда за двое суток удается поспать в общей сложности часов пять-шесть, да после многокилометровой пробежки, когда на тебе снаряги килограммов сорок, к тому же можно словить ответную пулю и времени всего несколько мгновений, вот тогда – да.
– Нигде больше не видно?
– Нет, Глеб, даже на выстрел никто не выглянул. Наверное, они мигрировали отсюда, после того как мы здесь объявились, и остались только самые безбашенные.
Это была шутка, но улыбаться Чужинову не хотелось совсем.
– Ну что, пробежимся тогда? – И он мотнул головой в сторону детского сада.
«Как-то неправильно у нас все идет… спасатели… – Глеб поморщился. – Супчики варим, стрельбой развлекаемся, в то время как люди в церкви, возможно, уже отчаялись. И воды, наверное, у них нет».
– Может быть, сначала на гараж перепрыгнем, с него ближе получается?
Чужинов покачал головой: нет. Допрыгнуть можно, расстояние между домом и гаражом не так и велико, и все же не стоит. Крыша у него покрыта не металлом – шифером, а тот может провалиться под весом тела, и тогда легко повредить ногу. Будь у них не кроссовки – берцы, тогда другое дело. Они и ноги надежно фиксируют в голеностопе, и сами ботинки высокие, из-за чего, собственно, их берцами и назвали. В общем, выигрыш в восемь – десять метров риска точно не стоит.
Глеб, настраиваясь перед броском, еще раз внимательно осмотрел все вокруг, пытаясь увидеть притаившихся тварей. Забор, тот, что им предстояло преодолеть первым, представлял собой полутораметровый штакетник, выкрашенный в нелепый лиловый цвет. Дальше начиналась проезжая часть, и, судя по цвету асфальта, его положили не так давно. Снова ограждение, на этот раз – металлическое, но тоже невысокое. После него еще метров пять, и все, лестница на крышу. Вход на чердак, кстати, заколочен железным листом, но ничего, выбьют, главное, туда попасть.
Слева от лестницы вход, двери добротные, стальные, закрыты плотно, без малейшей щели. Между ними окно, решеток на нем нет.
– Ну что, Олег, готов побить рекорд Усейна? – Чужинов пристраивал револьвер в разгрузке так, чтобы тот и не выпал по дороге, и в то же время извлечь его было легко.
– Готов, Глеб. – Гуров улыбаться перестал, но выглядел решительно.
– Тогда держись слева и рядом. По лестнице карабкаешься первым.
Для правши в правую от себя сторону стрелять сложнее, тут необходим навык, причем немалый, ну и откуда бы он взялся у Олега? Им хотя бы недельку потренироваться: работать в паре значительно эффективней, нежели в одиночку, вот бы ему кого-нибудь из тех, с кем когда-то приходилось иметь дело.
«Ладно, мы уж как-нибудь», – вздохнул про себя Чужинов.
– Вперед!
Глеб уже успел убедиться, что Олег бегает быстрее его, но сейчас тот держался так, как и было сказано: строго сбоку. Первую преграду они перемахнули одновременно и понеслись к следующей. До нее оставалось не так много, когда случилось неожиданное: Олег внезапно запнулся и со всего маху полетел на землю. Выпавший из рук карабин загремел по асфальту, чтобы в следующий миг воткнуться в ограду. Следом в нее врезался и сам Олег, к своему счастью, успев убрать голову и удачно подставив плечо. Чужинов, держа автомат наготове, волчком закрутился на месте, ожидая, что именно в этот миг твари на них и набросятся.
– Давай! – крикнул он, обнаружив, что Гуров успел вскочить на ноги и даже подхватил с земли карабин.
И снова они перемахнули через ограду одновременно, бросившись к теперь уже совсем близкой лестнице на крышу. Дальше им просто повезло, по крайней мере Глебу – точно: оставайся в руках у него по-прежнему автомат, который он успел закинуть за спину, все закончилось бы для Чужинова окончательно и бесповоротно. Когда в окне, расположенном сбоку от лестницы буквально в каком-то метре, вдруг мелькнула темная тень, Глеб, не раздумывая, выхватил обрез и разрядил в нее оба ствола сразу. Удар картечи отбросил появившуюся в проеме окна в обрамлении разлетающихся осколков стекла тварь назад, задержав на мгновение тех существ, которые находились сразу за ней.
Чужинов был уже на лестнице, когда ощутил укус. Нога занемела сразу же, но хуже того, тяжесть твари оказалась настолько велика, что он почувствовал, как выскальзывает из рук металлическая перекладина лестницы. Глеб взглянул наверх, туда, где Гуров, отклонившись далеко в сторону, пытался выстрелить из обреза, явно опасаясь задеть напарника. Наконец Олег выстрелил, и будь на месте твари любой другой хищник, он обязательно бы разжал челюсти. Но не это существо, которое понятия не имело, что такое боль. Гуров выстрелил снова и снова попал, но тварь по-прежнему висела всей своей тяжестью на ноге Чужинова. И уже в тот момент, когда Глеб понял, что ему ни за что не удержаться и пальцы вот-вот разожмутся, а сам он полетит вниз, туда, где хищников несколько, треснула ткань джинсов…
Когда они оба оказались на самом верху, твари исчезли, скрывшись за углом, и на то, что они только что тут были, указывала лишь лужица крови на бетоне да красные брызги на светлой, с вкраплениями мраморных камешков, стене. И еще боль в ноге.
Чужинов одним движением скинул кроссовок с носком, рванул штанину вверх, опасаясь увидеть нечто страшное. И с облегчением выдохнул. Боль во время укуса была настолько дикая, что он уже подумал, из щиколотки вырван кусок мяса. И каково было его облегчение, когда он увидел лишь несколько царапин да глубокий порез, единственный, который можно назвать раной.
– Повезло, – произнес Гуров, склонившийся над самой его ногой. – Чуть ниже, и она бы тебе или ахиллы перегрызла, или вообще без ступни оставила.
– Или от меня только ступни бы и остались, – поморщился Чужинов, осторожно шевеля пальцами, чтобы окончательно убедиться в том, что с ногой все не так уж и плохо. Затем полез в рюкзак, извлекая из него аптечку и пластмассовую фляжку с самогонкой. Кровь из раны продолжила сочиться, так что не мешало бы ее обработать.
– Надеюсь, у них никакой заразы нет, – задумчиво изрек Гуров, внимательно наблюдая за тем, как Чужинов, хорошенько промыв рану, перебинтовывает ее.