– Он совершенно прежний, – заметил двоюродный брат Энрике Сантос Кальдерон.

А кто-то на радостях пошутил:

– Если б его подержали еще полгодика, он стал бы краше прежнего!

Маруха была уже дома. По дороге их с Альберто буквально преследовали передвижные корпункты. Репортеры на машинах то обгоняли Вильямисаров, то отставали и вели вещание в прямом эфире, из автомобильных пробок. Водители, следившие за развитием ситуации по радиорепортажам, узнавали проезжавших мимо Вильямисаров и в знак приветствия давали два гудка. Очень скоро такими приветственными «овациями» разразилась вся улица.

Потеряв отца из виду, Андрес Вильямисар хотел вернуться домой, но он так зверски форсировал мотор, что там что-то не выдержало и сломалось. Андрес оставил машину у ближайшего поста дорожной полиции и остановил проезжавший мимо темно-серый «БМВ». Симпатичный клерк, сидевший за рулем, как раз слушал по радио новости. Андрес представился, объяснил, почему так спешит, и попросил подвезти его как можно ближе к дому.

– Садитесь, – согласился клерк, – но предупреждаю: если это неправда, вам не поздоровится.

На пересечении 7-го шоссе с Восьмидесятой улицей их нагнала знакомая Андреса в стареньком «рено». Андрес пересел к ней, но на подъеме Окружного шоссе машина заглохла. Тогда Андрес кое-как втиснулся в самую последнюю машину журналистской кавалькады, в белый джип «Радио Кадена насьональ».

Крутой подъезд к дому Вильямисаров был заблокирован автомобилями и толпой соседей, высыпавших на улицу. Маруха и Вильямисар решили пройти сто оставшихся метров пешком и неожиданно для себя вышли из машины на том самом месте, где Маруху атаковали похитители. Первой, кого Маруха узнала во взбудораженной толпе, была Мария дель Росарио Ортис, автор и ведущая передачи «Колумбия требует!». В тот вечер передача впервые не вышла в эфир за неимением предмета обсуждения. В следующий миг Маруха заметила Андреса, который вылез из джипа и пытался пробраться к дому, но тут высокий бравый офицер полиции приказал перекрыть улицу. Действуя по наитию, Андрес посмотрел ему в глаза и твердо произнес:

– Я Андрес.

Полицейский понятия не имел, кто это, но Андреса все-таки пропустил. Маруха увидела, что он бежит ей навстречу. Они обнялись под аплодисменты толпы. Полицейские принялись расчищать Вильямисару дорогу. У поднимавшихся по крутой улочке Марухи, Альберто и Андреса теснило грудь, и в конце концов они не выдержали: у всех троих на глаза навернулись слезы, которые они так долго пытались подавить. Им было от чего растрогаться: насколько хватало взгляда, в окнах многоэтажек развевались флаги, а на площади перед домом, как яблони весной, белели платочки и звучали громкие аплодисменты. Добрые соседи Вильямисаров радовались возвращению Марухи.

Эпилог

На следующее утро, как было велено, в девять часов Вильямисар отправился в Медельин. За ночь он не сомкнул глаз, но чувствовал себя воскресшим. В четыре, когда им наконец удалось всех выпроводить и остаться вдвоем, Альберто с Марухой были настолько перевозбуждены, что заснуть не могли и просидели до утра в гостиной, делясь воспоминаниями.

В усадьбе Ла-Лома Вильямисару устроили, как всегда, шикарный прием. Освобождение Марухи отпраздновали шампанским. Правда, застолье получилось кратким, потому что теперь уже Пабло Эскобару следовало спешить, ведь он постоянно где-то скрывался, а живого щита – заложников – у него больше не было. Новым посланцем Пабло оказался высоченный, словоохотливый блондин с длинными золотистыми усами. Звали его Красавчик. Эскобар наделил его всеми необходимыми полномочиями для переговоров о сдаче.

По распоряжению президента Сесара Гавирии обсуждением юридических вопросов с адвокатами Эскобара должен был заниматься доктор Карлос Эдуарде Мехия, которому поручили постоянно консультироваться с министром юстиции. Сама процедура сдачи планировалась так: Мехия и Рафаэль Пардо будут представлять правительство, а Хорхе Луис Очоа и Красавчик – сторону Эскобара, который и сам наконец выйдет из тени. Вильямисар по-прежнему играл роль посредника между Эскобаром и правительством, а падре Гарсия Эррерос, являвшийся для Пабло наивысшим духовным авторитетом, в любой момент готов был прийти на помощь, если возникнут какие-то сложности.

То, что Эскобар так торопил Вильямисара с вылетом в Медельин, вынудив его отправиться туда на следующий же день после освобождения Марухи, наводило на мысль о его немедленной сдаче. Но вскоре выяснилось, что это не так: Эскобар еще не урегулировал какие-то детали процедуры. Все, и в том числе Вильямисар, очень боялись, как бы с Эскобаром сейчас не случилось беды. И неспроста! Вильямисар знал, что поплатится головой, если у Эскобара и его приспешников возникнет малейшее подозрение, что он не сдержал свое слово. Лед недоверия растопил сам мафиози, позвонив Вильямисару в Ла-Лому.

– Ну что, вы довольны, доктор Вилья? – не тратя время на предисловия, спросил Эскобар.

Вильямисара, который никогда не видел Пабло и даже не слышал его голоса, поразил спокойный, обыденный тон вопроса. Это совершенно не соответствовало мифическому ореолу, окружавшему образ наркобарона.

– Благодарю за приезд, – продолжал Эскобар, не дожидаясь ответа. Он вырос в кварталах бедноты, что до сих пор чувствовалось по его выговору, и не любил церемониться. – Вы – человек слова. Вы не могли меня подвести.

И тут же перешел к сути:

– Давайте обсудим, как я буду сдаваться.

На самом деле Эскобар все прекрасно знал, но хотел получить лишнее подтверждение из уст человека, к которому теперь относился с большим доверием. Адвокаты Пабло и начальник Криминально-следственного управления, который действовал в тесном контакте с министром юстиции и принимал участие в переговорах сам и через своего уполномоченного, уже согласовали все детали сдачи Эскобара властям. После устранения юридических разногласий, вызванных тем, что каждая из сторон по-своему трактовала президентские указы, обсуждение свелось к трем темам: тюрьма, тюремный персонал и роль полиции и армии в охране Эскобара.

Тюрьму, для которой выбрали бывший центр реабилитации наркоманов в Энвигадо, уже почти подготовили. По просьбе Эскобара Вильямисар и Красавчик побывали там на следующий день после освобождения Марухи и Пачо Сантоса. Выглядело все невесело: по углам кучи мусора, протечки от сильных дождей. Зато вопрос обеспечения безопасности был решен. Вокруг тюрьмы возвели двойную ограду высотой в два метра восемьдесят сантиметров. Ограда была из пятнадцати рядов колючей проволоки, по которой пропустили ток в пять тысяч вольт. В ограде соорудили семь сторожевых вышек и еще сделали два КПП при входе, которые предстояло дополнительно укрепить, чтобы Эскобар не мог убежать, а к нему не могли проникнуть убийцы.

Вильямисар одобрил все, кроме ванной комнаты, облицованной итальянской плиткой. Альберто посоветовал оформить ванную попроще. К его совету прислушались. Вывод, который сделал Вильямисар после поездки, был тоже прост: «Тюрьма как тюрьма». Так оно тогда и было, а сказочная роскошь, из-за которой разразился грандиозный скандал не только национального, но и мирового масштаба, скандал, подорвавший авторитет правительства, появилась позднее. И ее появление было инспирировано изнутри путем подкупа и угроз.