— Где она?
— У меня в руках.
— Я мать имею в виду.
— Не знаю, я ее, как пришел, еще не видел. Сапоги в коридоре стоят, значит, где-то здесь.
— Пойду кофейку выпью. Замерзла как собака.
— И мне сделай.
— И мне! И мне! — подал голос из своей комнаты Дима.
— Мужчины, ё-моё! Я, между прочим, только с работы вернулась, а вы здесь уже давно торчите. Я понимаю, что приготовить ужин к моему приходу — это неподъемная для вас задача. Но хотя бы с ходу на мой горб не запрыгивать можно?! — раздосадованно воскликнула Рита.
Она скрылась на кухне, одновременно из своей комнатушки, больше похожей на чулан, где отбывал свой срок Буратино, появилась Анна Петровна со стопкой книжек в мягких обложках. Она неторопливо подошла к книжному шкафу и небрежно, безо всякого почтения, поставила томики на полку.
— Это не книги. Это то, что называют книжной продукцией. Причем, я думаю, продукция эта вторичная, — проговорила она с изрядной долей презрения в голосе.
— А что вас не устраивает? — безо всякого интереса спросил Анатолий, не отрываясь от экрана.
— Ужасная пошлость. Набор банальностей. Небрежный слог. Масса фактических ошибок. Это говорит о полном отсутствии уважения к читателю. Я уж молчу просто об отсутствии писательского таланта. И главное, в каждой книге одно и то же, как будто под копирку написаны. Не могу понять, почему вы постоянно покупаете и читаете произведения этой дамы? Неужели вам не жаль своего времени?
— Мне нравится, — отмахнулся Анатолий. — И заметьте, не мне одному. У ее книг огромные тиражи, да еще и переиздаются они многократно. А это значит, что ее много покупают.
— Ага! В дерьме что-то есть! Миллионы мух не могут ошибаться! — вставил реплику через открытую дверь многомудрый отпрыск.
— А ты бы помалкивал! — повысил голос Анатолий. — Ты последний раз книжку вообще открывал в прошлом веке! Даже учебник. Дальше своих компьютерных журналов ничего не видишь!
— Ага! Щас! Ты совсем не интересуешься жизнью домочадцев! Я, между прочим, на прошлой неделе закончил Байрона на языке оригинала!
— В картинках? И на какие деньги ты спорил, что сможешь это сделать?
— Между прочим, — встряла в разгорающуюся пикировку Анна Петровна, — несмотря на форму, по сути Дима прав. Большинство редко бывает право. Толпой хорошо пожары тушить. А пища для души всегда индивидуальна. Ее надо выбирать в узком коллективе. А лучше вообще одному.
— Ну конечно! — поморщился зять. — Вы же у нас известная оригиналка! Всегда возвышаетесь над стадом!
— Кто тут у нас возвысился над стадом?!
Анна Петровна даже вздрогнула от неожиданности. Дочь стояла в дверях, уперев руки в бока, взгляд и тон не предвещали ничего хорошего.
— Что за боевые действия ты сегодня устроила на кухне, мама? Весь стол и даже пол в муке! Я же много раз просила — не затевай никаких глобальных пиршеств! Мы не будем на Новый год устраивать никаких вечеринок. Праздник должен быть праздником! Он не должен превращаться в тяжкую повинность по готовке вечером и уборке утром! Предупреждала ведь, что мы с Толей и друзьями пойдем в ресторан!
— Я тоже пойду в ресторан! — отметился сын. — Только без вас!
— Что? — обалдела Рита. — В какой еще ресторан?
— Да не напрягайся, пошутил я. Мы с ребятами к Костяну пойдем, у него тоже родители в кабак отваливают. Квартирка у них поменьше нашей, но атмосфера попроще. Во всяком случае, за невымытый стакан к высшей мере не приговаривают.
— У бабушки нахватался? «Высшая мера за невымытый стакан!» Это в ее духе. Так что ты громила сегодня на кухне? — без перехода обернулась дочь к Анне Петровне.
— Господи! Я же все убрала!
— Ты, наверное, как обычно, без очков убиралась. Смирись уже с тем, что ты постарела и без очков обходиться не можешь. Мало ли что они тебе не идут, что они тебя старят и все такое! Мам, тебе шестьдесят с лишним, пора уже правде в глаза посмотреть! Сиди дома, отдыхай на пенсии. Твоя кипучая деятельность только мешает. Что ты там опять готовила?
Анна Петровна постаралась унять вдруг бешено забившееся сердце и как могла твердо и спокойно ответила:
— Я готовила тесто. Завтра ко мне придут гости. Я хочу испечь для них пирожки.
— Гости? — недоуменно подняла брови Рита. — Сколько?
— Пять человек.
— И кто такие? — недовольно подал голос с дивана Анатолий.
— Это мои друзья. Мои и Елены Сергеевны. Завтра годовщина ее смерти.
Анатолий саркастически хмыкнул, мол, чего еще ожидать от выжившей из ума старухи.
— Вообще-то, всякого рода поминки принято устраивать в доме усопшего силами родных.
— Я знаю. Но в доме Лены о ней помнить, похоже, некому. Насколько я знаю, ее любимый сын Ванечка после похорон ни разу не был на ее могиле. Даже на памятник деньги собирали мы, ее друзья, сами, со своих пенсий.
— Ну ты даешь, ба! — снова отметился внук. — Ты бы со своих несчастных грошей еще голодающим детям Сомали переводы посылала!
— А что, нормальный подход, — тихонько захихикал зять. — У нашей стремительно богатеющей интеллигенции всегда масса свободных денег для добрых дел. Что может быть приятнее, чем демонстративно, по-театральному утереть нос своей погрязшей в мещанстве родне каким-нибудь чертовски благородным поступком! Особенно если на собственное житье-бытье тратиться не надо, вся проза жизни висит на этих самых мещанах, чьи низкие повадки наша святая теща призвана обличать и бичевать.
— Толя, перестань, — одернула его Рита. — Мама, позвони, пожалуйста, своим друзьям и все отмени. Скажи, что заболела. Что мы все заболели. Эпидемия у нас. Грипп.
— Тропический! — вставил Дима.
— Мама, подумай, зачем нам тут толпа чужих людей?
— Рита! Что ты говоришь! Кто тебе чужой? Майя? Борис? А сама Елена Сергеевна — она разве тебе чужая? Тебе противно почтить память человека, который нянчил тебя с самого рождения и заменял тебе мать, когда я была на гастролях?
— Но это было в прошлом веке! В прошлом тысячелетии! Нельзя же жить одной памятью!
— После шестидесяти, дочка, память становится очень важной составляющей жизни.
— Не надо лирики, мама! — схватилась руками за виски Рита. — Я не хочу никаких гостей! Я жутко устаю на работе! Я хочу хотя бы перед Новым годом немного отдохнуть! Просто побыть дома в тишине! Короче, звони и отменяй свой праздник. Успеете еще встретиться.
Анна Петровна вспыхнула и потеряла дар речи. Сравнить скорбный день поминовения с праздником! Подобной черствости и цинизма она от своей дочери не ожидала.
— И в следующий раз, уважаемая Анна Петровна, будьте любезны советоваться с нами, прежде чем позвать гостей в наш дом! — назидательно произнес Анатолий.