Джарвис утратил интерес к разговору. Тай всего лишь не может уснуть из-за духоты, как и он сам, и теперь, подцепив капитана на наживку выгоды, болтает о том, в чем разбирается лучше всего. Ничего более. Он уже сделал шаг назад, чтобы так же незаметно вернуться в каюту… И тут на него камнем с ясного неба обрушились слова Лумтая:
– Эй, Миндальный Орешек, а что ты скажешь, если я возьму да позову тебя замуж?
Джарвис застыл, как пригвожденный к месту, его словно кипятком обдало. Вот оно как, значит…
– Ты, конечно, уже не девочка, так и я не мальчишка, – продолжал капитан. – Тридцать пять лет носит меня по свету, а такой женщины ни разу не встречал – и руки на месте, и голова, и язык, и вдобавок собой не уродина. А уж чтобы человек честным был да при этом своего не упускал – таких и среди мужиков один на тысячу. Может, потому и не женился я до сих пор, что всю жизнь искал такое сокровище, как ты.
Тай ничего не ответила, но Джарвис ясно видел, как напряглась ее спина и закаменели плечи. Самому же ему хотелось провалиться сквозь палубу.
– Думаешь, под замок посажу да детей тебе делать буду, а сам в море, и поминай как звали? – по-своему расценил ее напряженность Лумтай. – Не бойся. Как была ты сама себе госпожой, так и останешься. Все дела тебе без страха доверю, люди тебя, как меня, слушаться будут. Купим дом, захочешь – устраивай там свою лабораторию, найми слуг в помощь. И сама при деле будешь, и доход от этого, как вижу, немалый. А может, когда и в плаванье тебя возьму, мир поглядеть… Что скажешь?
– Скажу, капитан Лумтай, что это весьма заманчивое предложение, – медленно произнесла Тай, и Джарвиса из жара бросило в холод. – Однако несколько запоздавшее.
– Так раньше, если честно, я тебя неровней себе считал, – снова понял все по-своему ее собеседник. – Тогда, в Малой гавани, ты так заговорила, словно повелеваешь людьми всю жизнь. Вот я и решил… только не смейся… есть в старой столице легенда, что род Каллиура после прихода салниров не сгинул, а все еще таится где-то в горах, и прямая линия до сих пор не пресеклась. Якобы растут великие князья среди простого народа, нет у них ни золота, ни роскоши, а есть лишь прирожденная власть. И приходят на помощь, когда меньше всего ждешь этого. К тому же одета ты была в цвет песка, излюбленный у старой знати, да вдобавок телохранитель из беломордых – вот я и посмел вообразить, старый дурак…
– Я и не подозревала, что у тебя такое богатое воображение, – по голосу Тай Джарвис понял, что та усмехается, но совсем невесело. – Так мне не льстил никто и никогда. Даже неловко… Только не потому опоздал ты со своим предложением. Поздно было уже тогда, в Малой гавани…
– Это беломордый? – перебил ее капитан. – Или этот твой, с позволения сказать, братец?
Принца снова обдало жаром.
– Тано тут ни при чем, – с расстановкой, словно гвозди вбивая, выговорила Тай. – И ты сам это понимаешь.
– Значит, беломордый, – сделал вывод Лумтай. – Тянет вас, баб, на смазливые рожи да красивые речи. Даже таких умных, как ты. Я ж тебе судьбу устроить предлагаю – а он что предложит? Что у него есть такого, чего я тебе не дам? Да и в постели в грязь лицом не ударю, опыт у меня немалый.
– Думаю, не ошибусь, если скажу, что побольше, чем у него, – мрачно проронила девушка.
– Тогда почему же мне через него не переступить?
А в самом деле, почему? Прав ведь капитан, до последней точки прав!
Неожиданно Тай, утратив какой-то внутренний стержень, уронила голову на прижатые к груди руки, и даже свет фонаря у ее ног словно сделался на миг тусклым, зеленоватым…
– Наверное, потому, – глухо произнесла она, – что однажды ночью, в промокшем шатре, я открыла ему самую грязную страницу своей жизни – и загадала. Девятьсот девяносто девять из тысячи назвали бы меня после этого шлюхой, а он… он признал за мной право поступать так, как я тогда поступила.
– Невелика доблесть, – отозвался контрабандист с легкой усмешкой в голосе, относящейся, впрочем, не к собеседнице. – Мало ли за что вам приходится платить раздвиганием ног, так что ж, не жить после этого? Весло, оно для гребли, а девушка… сама понимаешь, для чего. Если мужик умный, он не первым у бабы быть хочет, а последним…
– Ты, увы, не понял, – оборвала его Тай. – Он не простил мне, что когда-то я поступила так, а не иначе – он признал за мной право и впредь поступить так, если понадобится.
– Ну если так, то я ему и впрямь не соперник, – Лумтай потянулся за бутылкой и сделал большой глоток прямо из горла. – То-то я гляжу – ни разу вы вместе в койку не улеглись, всю дорогу спит на полу, словно и в самом деле ты княжна, а он твой дружинник. Это или пуще жизни тебя любить надо, или совсем святым быть. А я не святой и не рыцарь из сказок, я простой моряк…
Теперь Джарвису не было ни холодно, ни жарко, зато ноги напрочь отказывались держать его. Больше всего на свете в этот миг ему хотелось найти такую же бухту каната по левому борту, упасть на нее и как следует переварить все услышанное. И тут же приливной волной накатил страх, что сейчас Тай встанет, пойдет спать – и не обнаружит своего телохранителя на месте. Что она подумает?
– А вот интересно, может ли княжна и сама не знать, кто она такая? – протянул Лумтай. – Ибо что ты там о себе ни думай, а не простой ты человек, Миндаль. И власть твоя над людьми – неотъемлемая. Понять бы еще, в чем она заключается…
Но этой реплики Джарвис уже не услышал, поскольку спешил назад в каюту на подкашивающихся ногах, прилагая неимоверные усилия, чтобы ни за что не зацепиться. Однако стоило ему распахнуть дверь и заглянуть во мрак их общей спальни, как ноги его снова обрели твердость, а все посторонние мысли словно ветром выдуло.
– Тай! – окликнул он, уже ничего не стесняясь. – Тай, где ты? Куда ты подевалась?
– Здесь, – тут же отозвалась девушка с таким спокойствием, словно и не было никакого разговора о замужестве и всем остальном. – Два часа проворочалась в духоте, да так и не смогла уйти в За… в сон. Вылезла вот воздуха глотнуть – и заболталась с капитаном…
– Пока ты там болтаешь, Тано совсем плохо сделалось! – против воли Джарвиса в этой фразе прозвучал упрек.
Через полминуты Тай уже была рядом. Что характерно, Лумтай за ней не последовал. В свете фонаря, который она держала в поднятой руке, взорам предстали пол, испачканный рвотой, и Тано, полусидящий в своем гамаке и тихонько поскуливающий, как больной щенок.
– Ах он котина-скотина! – произнесла Тай с чувством. – Доберусь в Замке до этого Берри – всю шерсть на ушах вырву!
– Простим коту котовье, – невольно усмехнулся Джарвис. – Его тоже можно понять: сидел человек в своем заключении, и вот – дорвался…
– А совесть в заключении иметь не обязательно? – взвилась Тай. – Сам ужрался – сам и принимай последствия. А то ишь как ловко устроился: пил он, а тошнит ребенка! Сходи-ка ты к матросам за ведром и шваброй, а я пока Тано займусь да посмотрю, что у меня с собой есть от похмелья…