И так продолжалось до последнего круга, когда Генри действительно поднажал и пришел к финишу гораздо раньше Санборна, и, хотя сначала у него не было намерения запирать изнутри дверь в раздевалку, чтобы Санборн не смог туда попасть, он все же ее запер, так что Санборну пришлось обходить здание, чтобы войти в главный вход, да еще получать от Шерингема нагоняй за то, что лезет в школу без пропуска и без рубашки.

Генри оделся раньше, чем Санборн успел его поймать, рассчитывая, что обсуждение угроз, связанных с использованием ядерной энергии, поможет ему остыть и отказаться от желания прикончить своего лучшего друга.

Дома, под вечер, Генри с Чернухой зашли в комнату Франклина. Чернуха никогда раньше в ней не была и сразу принялась все обнюхивать. Генри открыл стенной шкаф и достал рюкзак Франклина. Потом взял компас Франклина, его газовую плитку и моток веревки. В переднем кармане рюкзака он нашел карты Катадина с туристическими маршрутами и развернул одну, чтобы взглянуть на Лезвие Ножа – оказалось, что оно и правда выглядит страшновато. Интересно, подумал он, придется ли ему привязать Чернуху к себе, чтобы одолеть этот хребет? Потом он достал маленькую пилу, и стальной топорик, и жестяную коробку для спичек, и даже парочку сигнальных ракет, которые Франклин долго хранил у себя – просто так, на всякий случай, хотя если бы мать узнала, что он держит их в доме, ему было бы несдобровать. Все это Генри отнес к себе в комнату и уложил в свой собственный новый рюкзак, а его аккуратно засунул под кровать.

Он будет ждать удобного момента. И Санборну больше ничего не скажет.

После ужина он снова отправился в бухту. Историческое общество Блайтбери откопало весь остов корабля до последней доски и укрепило его деревянными и металлическими подпорками и тросами. Они нашли еще три сабли (которые тоже забрали), довольно много пушечных ядер, осколки стеклянных бутылей и очередную порцию бочарных обручей, по большей части потерявших форму. Кроме того, были найдены (и тоже увезены) четыре мушкета и столько глиняных осколков, что и за всю жизнь не склеить, – однако Историческое общество Блайтбери твердо решило хотя бы попробовать.

Чернуха внимательно изучила все новые запахи, оставленные недавними гостями. Генри отыскал взглядом пятно своей крови на шпангоуте – оно еще не смылось, и его было хорошо видно в косых лучах удлинившегося дня.

И тут он почувствовал запах дыма.

Его принесло с запада. Он был едва заметным, но чайки сразу принялись носиться над водой и кричать, а Чернуха подняла морду и стала принюхиваться. Потом Генри увидел вдалеке столбик дыма, а когда небо потемнело, облака снизу окрасились слабым заревом. Ему даже почудилось, что он слышит вой сирен.

Позже, вернувшись домой, Генри включил телевизор, чтобы посмотреть местные новости. В самом начале выпуска диктор сообщил, что одним историческим памятником в их краях стало меньше: сегодня сгорел дотла старый деревянный пансион.

Его первый этаж занимала фирма «Мертонские строительные работы» – только она и понесла ущерб. Фирма принадлежит мистеру Чуану из Мертона, тому самому, чей сын недавно сбил человека в Блайтбери и теперь находится под судом. Из людей при пожаре никто не пострадал. Полиция не исключает возможности поджога.

Слушая эти известия, Чернуха, которая свернулась калачиком перед телевизором, даже ухом не повела. Но у Генри в ладони застучала кровь.

8.

На следующее утро гипотеза о поджоге подтвердилась.

Генри узнал об этом раньше всех остальных жителей Блайтбери-на-море от двух мертонских полицейских, пришедших к Смитам в семь часов утра, чтобы задать им несколько вопросов. Рослые и плечистые, мертонцы заполнили собой всю кухню.

Чернуха опустила уши и подставила им голову, которую немедленно почесал тот полицейский, что был побольше. Такое поведение показалось Генри предательским.

Возможно, та же мысль мелькнула и у его матери. Она даже не предложила гостям кофе, который побулькивал в кофеварке.

Они сели за кухонный стол. Тот полицейский, что был поменьше, смахнул с него крошки, оставшиеся после завтрака.

– Славно пахнет ваш кофеек, мэм, – сказал он.

Наступило молчание, которое длилось примерно с минуту. Затем тот, что побольше, тихонько кашлянул. Открыл блокнот и повернулся к Генри.

– Ты вчера вернулся домой сразу после уроков? – спросил он.

– После тренировки по гребле.

– И когда же это?

– Около половины пятого, – сказала мать Генри.

– А вы, мэм, были дома, когда он пришел?

– Я привезла его домой.

Полицейский снова повернулся к Генри.

– А учишься ты… – он сверился со своими записями, – в средней школе имени Джона Уитьера.

– Да, – подтвердил Генри. Он похлопал себя по колену, чтобы Чернуха подошла к нему, и та послушалась. Хорошая собака.

– Здесь, в Блайтбери?

– Да.

– Заведение не для простых ребят, – сказал тот, что поменьше.

Мать Генри помрачнела.

– Ты знаком с кем-нибудь из семьи Чуанов, Генри?

– Лично – нет.

– Наверно, ты очень разозлился на эту семью.

Генри промолчал.

– Может, ты так разозлился, что решил сжечь их контору?

– Не жег я никакой конторы, – сказал Генри.

– Генри ведь уже объяснил вам, где он был вчера во второй половине дня, – вмешалась мать.

Тот, что побольше, в упор посмотрел на Генри.

– А знаешь ты кого-нибудь, кто мог бы сжечь фирму Чуанов, потому что очень на них разозлился?

– Любой, кто живет в Блайтбери-на-море.

– А конкретнее?

– Не знаю.

– Может, есть предположения?

– Нет.

– Так-так, – сказал тот, что побольше. И почесал себе затылок – примерно как Чернуха. – Генри, это серьезное дело. По-настоящему серьезное. Если бы в этом здании кто-нибудь был, он бы погиб – и кто знает, не придет ли в голову тому, кто это сделал, снова повторить то же самое. Поэтому я спрашиваю тебя еще раз: знаешь ли ты кого-нибудь, кто мог поджечь фирму Чуанов?

– Нет, – ответил Генри.

– Слышал ли ты, чтобы кто-нибудь угрожал…

– Сколько раз Генри должен отвечать на один и тот же вопрос? – не выдержала мать.

– Я надеюсь услышать что-нибудь полезное, мэм. Такое, что могло бы даже спасти чью-то жизнь, – объяснил полицейский побольше. Он говорил нарочито вежливым тоном.

Мать Генри встала, и Чернуха тут же спряталась под стол.

– Разговор окончен, – сказала мать. – Генри надо собираться в школу.

Ни один из гостей не шевельнулся. Было слышно, как стучат по каменному полу когти Чернухи: она не могла улечься просто так, а потому кружила и кружила, утаптывая что-то невидимое.