Book.

Она пошла за водой. А я тем временем подтолкнул прутик повыше, и теперь саженец превратился в настоящее деревце.

На этот раз я услышал грохот и вскрик:

– Ах, мой фикус!..

Увидев, как её драгоценное растение растёт прямо на глазах, тётя выронила кувшин с водой, и он разбился вдребезги.

Потом послышалось бормотание:

– Это настоящее чудо! Фердинандо, мой милый Фердинандо, может, твой дух вселился в растение, которое ты мне подарил на именины?

Я не очень понял, что всё это значит, но услышал, что голос её дрожит, так что решил напугать её получше и ещё подтолкнул прутик.

– Ах! Ох! Ух! – причитала тётя, глядя, как фикус всё растёт и растёт, но тут прутик увяз в земле, я поднажал, и… горшок рухнул и разбился.

Подняв глаза, я увидел тётино лицо прямо над собой, оно было ужасно.

– Ах это ты! – завизжала она.

И тут же исчезла и появилась уже в дверях, с палкой.

Я, само собой, бросился наутёк. Добежал до смоковницы в дальнем конце имения, залез на неё и до отвала наелся зелёным инжиром.

Когда я вернулся к вилле, на окне уже красовался новый горшок с фикусом, и я решил, что тётя уже успокоилась. Я застал её в гостиной – она разговаривала с посыльным. Завидев меня, она протянула две телеграммы:

– Тут телеграммы от вашего отца, – процедила тётя. – Одну он дал ещё вчера вечером, но станция была закрыта, а вот уже утренняя. Отец в отчаянье, повсюду вас ищет… Я уже ответила, чтоб он приезжал за вами на ближайшем поезде!

Когда посыльный ушёл, я попытался задобрить её и заговорил плаксивым тоном, который обычно действует безотказно – сразу видно, ребёнок раскаивается:

– Дорогая тётя, простите меня, пожалуйста…

Но она оборвала меня:

– Стыдитесь!

– Но, – продолжал я ещё плаксивее, – я же не знал, что в этом фикусе живёт дух синьора Фердинандо или как вы там сказали…

На этих словах тётя Беттина вмиг переменилась. Она покраснела как рак и сказала, запинаясь:

– Тише, тише!.. Обещай никому об этом не рассказывать!

– Обещаю…

– Ладно, тогда оставим эту тему, и я постараюсь замолвить за тебя словечко перед твоим папой…

Папа, видимо, приедет на поезде в три, ведь это единственный поезд за день. И я немного трушу…

* * *

Меня заперли в столовой, и я слышу отсюда визгливый голос тёти Беттины. Она стоит в прихожей с местной крестьянкой, и обе бранят меня взахлёб:

– Это не ребёнок, а сущий дьявол! Он плохо кончит!

А всё из-за чего? Из-за того, что мы немного пошутили с крестьянскими детьми! Все мальчишки на свете любят такие шутки, правда, над ними никто обычно не смеётся. Мне особенно не повезло: мои родственники вообще не желают признавать, что у детей тоже есть право веселиться, поэтому мне приходится теперь сидеть тут взаперти и слушать, что я плохо кончу и всё в таком духе, а я-то всего лишь хотел показать тёте Беттине зверинец, ведь он у меня вышел на славу.

Однажды папа водил меня в зверинец Нумы Хавы, и с тех пор он не выходит у меня из головы: кому довелось хоть раз услышать рёв львов, тигров и других диких зверей перед кормёжкой, увидеть, как они мечутся по клетке, хрипят и скребут когтями землю, тот не забудет этого никогда. Да и к тому же я всегда любил естествознание: «Млекопитающие» в картинках Луи Фигье – моя настольная книга, я обожаю их рассматривать и срисовывать.

Итак, ещё вчера, по дороге к тётиной вилле я заметил на соседней усадьбе двух рабочих, которые красили – ставни дома в зелёный цвет, а дверь хлева в красный. Конечно же, сегодня утром (уже после истории с фикусом), как только мне пришла в голову идея зверинца, я сразу вспомнил те ведёрки с краской и подумал, что они могут мне пригодиться. Они и правда оказались очень кстати.

Для начала я побеседовал с Анджолино. Это сын тётиного крестьянина, он почти мой ровесник, но совсем не видел жизни, поэтому слушает меня открыв рот и беспрекословно повинуется.

– Я хочу устроить зверинец Нумы Хавы прямо здесь, на гумне, – сказал я ему. – Вот увидишь, будет здорово!

– Я тоже хочу посмотреть! – подхватила Джеппина, его младшая сестра.

– И я! – сказал Пьетрино, двухлетний малыш, который ещё толком не научился ходить.

Больше никого у них дома не было, потому что родители и старшие братья-сёстры ушли работать в поле.

– Ладно-ладно… – сказал я. – Но сначала нужно стащить ведёрки с краской с соседней усадьбы!

– Сейчас как раз подходящий момент, – сказал Анджолино, – в это время маляры обычно уходят в деревню завтракать.

И мы вдвоём отправились на соседскую усадьбу. Там никого не было.

Зато у подножия лестницы стояли два ведёрка масляной краски – красной и зелёной; ещё там была шикарная малярная кисть. Я схватил кисть и ведёрко, другое подхватил Анджолино, и мы двинулись обратно на гумно, где нас с нетерпением поджидали Пьетрино и Джеппина.

– Сначала мы сделаем льва, – заявил я.

Для этой цели прекрасно подходил Снежок, любимый старый пудель тёти Беттины. Я схватил его за ошейник и привязал к оглобле телеги. Потом взял кисть и стал красить его в красный цвет.

– На самом деле, – сказал я детям, чтоб у них создалось верное представление о животных, которых я им собирался показать, – лев скорее жёлтый или оранжевый, но у нас нет ни того ни другого, так что пусть будет красным.

Вскоре Снежка было не узнать, и пока он сушился на солнышке, я размышлял над тем, из чего сотворить следующего зверя.

Неподалёку на лугу паслась овечка. Я привязал её к оглобле телеги рядом с пуделем и сказал:

– А эту мы превратим в роскошного тигра.

Смешав в тазике немного красной и зелёной краски, я изрисовал ей всю спину и морду полосками, и она стала похожа на самого настоящего бенгальского тигра, прямо как тот в зверинце, разве что вид у неё был не такой свирепый.