Профессор раскрыл книжонку, натянул на нос толстые очки в черепаховой оправе и начал читать с заунывным выражением, очевидно имитируя сказ слепого малоросского бандуриста:
– Почти подчистую перебили казаки войско Ахмет‑бея. Сам бей, еле живой, бежал с кучкой верных своих янычар. Загоняли насмерть нехристи быстрых лошадей и на ходу пересаживались на свежих. Сотня самых смелых казаков преследовала его от сожженной крепости Шайтан-Кале. Впереди на вороном как ночь коне мчался сам атаман Червень, во рту – трубка, в руке – пика. Зорко смотрят вдаль глаза казака, уж видно ему серую степную пыль, что вылетает из-под копыт басурманских коней, слышен грай перепуганных воронов. Да никак не можно догнать проклятых крымцев: самых лучших арабских скакунов забрал бей из табуна, а казацкие кони хоть и выносливы, да не так быстры. Но и отступить никак было нельзя: знал старый атаман, что не только страх подстегивал бея. Два верных мамелюка везли большой сундук с драгоценностями. Чего там только не было! И сапфиры, и алмазы, и цехины, и динарии, и драхмы, и серебряные кубки, окантованные золотом, и дамасские сабли работы лучших кузнецов, и перстни, и диадемы, и даже чалма, в которую была искусно вплетена паутинка бриллиантов, изумрудов и рубинов. Но главное сокровище бей хранил за спиной в большом коробе черного дерева. Был там смертоносный дар от мудрецов и владык маленького пустынного племени. Умоляли они Ахмета, чтоб не трогал женщин и детей, чтобы оставил жизнь их роду. Но не послушал бей, забрал сокровище и перебил все племя, потоптал конем, порубал саблями, пострелял из луков да гармат. Только один маленький мальчик чудом уцелел, заваленный кровавыми телами. Он и рассказал о том казакам, а что за сокровище, не знал по малолетству. Крепко ожесточились тогда сердца казаков, и пустились они в погоню за вероломным татарином. Только успеет ли сотня опередить Ахмета, чтоб не добрался он до Бахчисарайской крепости? Не извлечет ли он «Зеркало шайтана» из сундучка и, используя черное агарянское колдовство, не обратит ли казаков в пыль? Был в войске Червеня старый казак Грицько по прозванию Самоцвет из-за богатой сабли. Часто бывал он в этих местах и знал хитрые пути. Перевел он два десятка казаков вброд через мелкую горную речушку – и срезали путь казаки к морскому берегу. Увидел бей, что попал в клещи, ни вперед ему нет пути, ни назад. Страшно желал он испепелить казаков «Зеркалом шайтана», да не знал, как оно работает: и так и этак крутил драгоценный камень, да ничего не вышло. Спрятал он свои драгоценности в заветной пещере, спрятал, как мог, сундук с алмазом да затаился, выжидая, пока проедут казаки. Бросился Червень за остальными басурманами. Отчаянно бились нехристи, да только почти всех на месте зарубили, да все же кто-то в степь ушел, а кто и в горах схоронился. Взяли живым старого визиря да стали допрос вести, куда спрятал свое сокровище Ахмет. Пытался было молчать басурман, да как стали жечь ему пятки на медленном огне – живо все рассказал. Все, да не все: один прятал бей свой сундук, и никто не видел место, куда он его схоронил. Рассказал старик и о карте, которую держал хозяин подле самого сердца, да отдал ему в предсмертный час. Нашли казаки карту, да только непростой она оказалась: не то заколдованная она была, не то с секретом. А уж того секрета визирь не знал или сказать не хотел: так и умер под пыткой. Пришлось возвращаться Червеню с малой добычей. Поделили казаки меж собой арабских коней, золотую сбрую, оружие да драгоценности и поскакали с победой на Сечь. Красивую шкатулку слоновой кости забрал себе Червень, а карту – Самоцвет. Сказал ему атаман: ты казак ученый, ежели разгадаешь секрет – то и забирай сокровища, только десятую часть на храмы да нищим раздай. А сам Ахмет‑бей так и сгинул в Чертовых скалах: удушил его своим ядом шайтан. И тот сундук-то многие потом искали, да только никто не нашел. Старики сказывали, что коли пошел туда Чертов камень искать – не жди добра. Кто себе заступом ногу отрубит, кто передерется-перессорится или друг друга перережет. А иным и того хуже: кому татары мертвые пригрезятся, кому – что скалы кровью плачут, кому голоса детей, нехристями запытанных. Многие назад возвращались несолоно хлебавши, поседевшие, обезумевшие да пораненные. А те скалы, где бей «Зеркало шайтана» спрятал, так и до сих пор зовут Чертовыми.
После короткой паузы профессор отхлебнул свой остывший чай и подытожил:
– Как бы то ни было, казакам Червеня не удалось по горячим следам раскрыть тайну знаменитой сокровищницы. В пылу схватки они перерубали всех воинов Ахмет‑бея, а престарелый визирь к тайне подпущен не был. Даже самые изощренные пытки, а наш дорогой Червень знал в них толк, ни к чему не привели. Визирь был родом с Турции, понимали его плохо, в итоге он так и скончался, как только из него выпустили кишки. Единственное, что стало понятно, это о каких-то секретах, не зная которых до богатств не добраться.
– А хотя бы примерно ясно, о секретах какого рода идет речь? – спросил Родин. – И какие из них теперь раскрыты?
– И еще «двенадцать», господин студент, – с улыбкой кивнул профессор. – Секреты эти таковы: где конкретно находится сокровищница и как туда попасть. Как опять же говорят хроники, существовала фамильная карта, которую бей в спешке передал визирю…
– Где и была отмечена пещера? – перебил профессора неожиданно воодушевившийся Торопков. – Не та ли это карта, за которую поплатился жизнью Стрыльников?
– Не знаю, – уклончиво ответил Смородинов. – В любом случае, мало обладать картой. Важно обладать неким секретом, который бы заставил эту карту работать.
– Какого рода может быть этот секрет? – опять задал вопрос сыщик. – Есть ли подобные карты с секретом?
– Разумеется, есть, – отвечал историк, прихлебывая чай. – К примеру, всем известная карта тайника Абу-ибн‑Вапая. Эта карта состояла из трех частей, которые надо было собрать воедино, чтобы на пересечении кусков понять, где находится клад. Но это неизящно, да. Еще пример – свитки черноморского пирата Салмана Безухого, также известного как Салман Горлорез. Он прятал свою кровавую добычу в подводной пещере, кстати, недалеко от Кара-Дага. Карта была выбита на золотом кубке, который всегда висел на поясе капитана. Шутка заключалась в том, что увидеть карту можно было лишь в перспективе – когда ты поднес кубок к губам и полностью осушил, сиречь устремил его дно к небесам. Ну, или известная карта капитана Кидда, о которой так изящно написал в своем рассказе «Золотой жук» мистер По: чтобы найти сокровища, нужно было выстрелить в направлении норд-норд-ост из правой глазницы черепа, прибитого на верхушке одинокого дерева среди полузаброшенных скал Нового Света. Так что несложно понять, что и карта Ахмет‑бея тоже с секретом. Потому не могли ее растолковать ни казаки, ни Стрыльников. А вот Ванечка мой, я уверен, все расшифровал! И я больше чем уверен, что когда мы приедем к Кара-Каю, мы встретим там Ваню уже с сокровищами! Я уговорю его сдаться, и когда он отдаст клад и «Зеркало» государю, он получит не только полное помилование, но и честь и славу, которые не могли присниться ни его отцу, ни мне!
– Вы так уверенно об этом говорите… – скептически заметил Родин. – Что мне начинает казаться, будто вы знаете, в каком месте нам нужно устроить засаду, чтобы не разминуться?