Book.

Таково было решение руководителя Госкино, но с ним никто и не спорил — над названием «Третья любовь» потешалась вся съемочная группа во главе с Пугачевой. Она даже когда звонила режиссеру, начинала разговор с фразы: «Алло, это сто тридцать шестая любовь? Или сто тридцать седьмая?»

Главная сценарно-редакционная коллегия Госкино СССР фильмом осталась недовольна: «Фильм сделан на низком художественном уровне, режиссура его крайне примитивна, что сказалось на общей стилистике фильма, подборе актерского ансамбля, работе с исполнительницей главной роли — актрисой А. Пугачевой, чьи творческие возможности использованы плохо. Музыкальное решение фильма бледно и не отражает масштабы незаурядного дарования этой популярной певицы.»

Пришлось доснять несколько сцен, но картине все равно отказались присваивать первую категорию, гарантировавшую широкий прокат и благосклонность критики. Однако это не помешало фильму тут же стать лидером проката. Свою роль тут сыграла и рекламная кампания, где сообщалось, что сюжет основан на реальных событиях из жизни Аллы Пугачевой. Это была хитрая уловка, которая прекрасно сработала.

А сама Алла Пугачева, по результатам опроса читателей журнала «Советский экран», была признана лучшей киноактрисой 1978 года.

Я получаю истинное наслаждение от того, что я могу себе позволить быть любой. Меня любят любую, В это агрессивное, циничное, тяжелое время радость должна быть.

Во время работы над фильмом «Женщина, которая поет» Алла Пугачева рассорилась с Александром Зацепиным.

Планировалось, что все песни в картине будут на музыку Зацепина. Однако внезапно он услышал, что Пугачева решила взять еще несколько песен какого-то никому не известного Бориса Горбоноса. Когда он стал выяснять подробности, ему сказали, что это некий парализованный молодой человек из Люберец, и попытались надавить на жалость — надо же помочь инвалиду.

Зацепин холодно ответил, что не желает, чтобы в фильм попали чьи-то чужие песни, и что тогда он вообще отказывается от работы над картиной, пусть музыку к нему пишет этот Горбонос. Но директор «Мосфильма» Сизов все же уговорил его остаться, не подводить киностудию.

Причина такой негативной реакции была, видимо, в том, что Зацепин уже знал — никакого инвалида не существует, песни писала сама Пугачева. Причем записывала она их на студии самого Зацепина, не рассказывая ему, что собирается вставить их в фильм.

Эту мистификацию придумал Стефанович. А когда на «Мосфильме» засомневались в реальности Горбоноса, они устроили целый спектакль: «Я привел Аллу в мою съемочную группу, — рассказывал Стефанович, — нарядил в свой пиджак, рубашку, галстук, гримёр сделал ей усы, парик. В таком виде ее сфотографировали».

Когда тайну раскрыли, в журнале «Клуб и художественная самодеятельность» опубликовали фотографии процесса превращения Пугачевой в Горбоноса. Публика была в восторге.

Иногда бывает, что песню заказывает Бог Сед, собрал всю свою энергию воедино и за два-три часа ее написал. Такое ощущение, что слова сверху даются, Такие песни самые лучшие получаются.

26 мая 1978 года Алла Пугачева познакомилась с Евгением Болдиным, которому было суждено стать ее следующим мужем.

Он в то время работал директором программ фестивального отдела Росконцерта, и знакомству с ним был бы рад любой советский артист. И к Пугачевой у него было серьезное дело — ему поручили переманить ее из Москонцерта.

Высокий, красивый, респектабельный — он производил приятное впечатление, особенно на женщин. Пугачевой он тоже сразу понравился. Тем более что она и сама уже хотела порвать с Москонцертом — она успела поссориться там со всем начальством, причем причина конфликта была совершенно материальной — деньги.

Алла Пугачева была уже настоящей звездой, билеты на ее концерты расхватывались мгновенно, а Москонцерт продолжал платить ей как начинающей артистке. Долгое время за сольный концерт она получала мизерные 14 рублей 75 копеек. После нескольких скандалов ставку повысили до 21 рубля 50 копеек, но на большее рассчитывать не приходилось. Так что к предложению Росконцерта Пугачева отнеслась с большим интересом.

«В Росконцерт она пришла уже как звезда, — пояснял потом Болдин, — поэтому все эти вопросы решать было гораздо легче. Нам хватало о чем беседовать. У Аллы не было тогда ни своего коллектива, ни своего звукорежиссера, ни своего костюмера, ни своей аппаратуры — ничего не было. Все это она должна была получить в Росконцерте».

Я не ощущаю себя звездой. Я артистка, человек, отдающий слушателям самое сокровенное, дорогое.

А все эти разговоры о популярности, якобы всеобщей любви…

С 1977 по 1980 год Алла Пугачева работала с ансамблем «Ритм» Харьковской филармонии.

Познакомилась она с ним, еще когда поехала в Харьков на свои первые гастроли без «Веселых ребят». Филармония предоставила ей «Ритм», и они успешно провели вместе больше тридцати концертов. Потом она пригласила их в качестве аккомпанирующего коллектива в фильм «Женщина, которая поет», и в дальнейшем их сотрудничество стало постоянным.

Поэтому первым вопросом, который должен был решить Болдин, когда Пугачева перешла в Росконцерт, стал перевод к ним ансамбля «Ритм» из Харьковской филармонии. Сам Болдин стал директором коллектива Пугачевой.

«Нам выдали наш первый комплект концертной аппаратуры “БИТ”, - вспоминал Болдин. — Мы были счастливы и считали себя богатейшими людьми… Я оказался первым директором коллектива, получившим комплект световой техники, чтобы возить его по гастролям».

Расстались с «Ритмом» они в 1980 году. Стефанович утверждал, что это был просто каприз Аллы. А руководитель «Ритма» Александр Авилов говорил, что причина была в Болдине, который наплевательски относился к ним, выплачивал не все деньги и вообще настраивал Пугачеву против него лично: «Я не заметил, как между ними произошло сближение. Потом уже он ей на ухо шептал: Авилов и тем недоволен, и этим недоволен. А ночная кукушка дневную всегда перекукует. Впрочем, может, за почти четыре года я творчески истощился и перестал удовлетворять Аллу.»

У меня было несколько песен, и я все время ждала, какая из них, грубо говоря, вылезет, какая более счастливой будет. Оказалось, песня «Посидим, поокаем» — эго было в семьдесят четвергом году. Я играла там такую девочку, очень смешную, все смеялись до упаду и сразу меня назвали комической певицей.