Book.

У меня его не было. Мне нужен был лишь устойчивый стол и пишущая машинка». К тому времени она в основном писала на машинке, хотя по традиции первую главу всегда записывала сначала от руки. Машинку она перетаскивала туда, куда хотела, как сейчас делают с ноутбуками – то на столик в спальне, то на обеденный стол, то еще куда-нибудь.

«Домашние обычно замечали приближение у меня периода писательской активности: «Глядите, миссис снова села на яйца»… – шутили они. – Они всегда знали, когда я была «на сносях», смотрели на меня с ожиданием и убеждали закрыться где-нибудь в дальней комнате и заняться делом.

Многие друзья удивлялись: «Когда ты пишешь свои книги? Я никогда не видел тебя за письменным столом и даже не видел, чтобы ты собиралась писать». Должно быть, я вела себя, как раздобывшая кость собака, которая исчезает куда-то на полчаса, а потом возвращается с перепачканным землей носом».

Разговоры изобретены для того, чтобы мешать людям думать.

В 1928 году по роману «Убийство Роджера Экройда» был поставлен спектакль «Алиби».

Адаптировал роман для сцены популярный драматург и режиссер Майкл Мортон. Увидев первый вариант, Агата Кристи была в ужасе – Пуаро сделали молодым красавчиком, в которого влюблялись все встречные девушки. После долгих препирательств ей удалось отстоять своего прежнего Пуаро, но пришлось пожертвовать своей любимой героиней – сестрой доктора, Кэролайн, которую сделали молодой девицей и придумали ей роман с Пуаро.

Спустя много лет Агата описала похожие споры между драматургом и писателем в романе «Миссис Макгинти с жизнью рассталась». «Вы не представляете, какая это мука, – жаловалась ее героиня миссис Оливер, – кто-то берет твоих героев и заставляет их говорить то, чего они никогда бы не сказали, делать то, чего они никогда бы не сделали. А начинаешь возражать, в ответ одно: «У театра свои законы»… А молодой драматург ей отвечал: «Ариадна, дорогая, ведь я уже все вам объяснил. Это не книга, дорогая вы моя, а пьеса! Значит, зрителя нужно развлечь, дать ему что-то романтическое. И если мы создадим напряжение, антагонизм между Свеном Хьерсоном и этой – как ее зовут? – Ингрид… понимаете, получится, что они вроде и противны друг другу, но в то же время их друг к другу безумно тянет…»

В финале этого романа Агата Кристи мстительно сделала драматурга безжалостным убийцей. А в жизни стала писать пьесы сама, никому больше не доверяя.

Как обычно бывает стыдно мужчинам, когда женщины загоняют их в угол.

В 1931 году Агата Кристи побывала в СССР.

Она навещала мужа на раскопках, а потом они вместе вернулись в Англию, но почему-то в этот раз через Советский Союз, хотя там даже ни одного британского консульства не было. В своих мемуарах она никак не комментировала такой странный выбор маршрута.

Из Багдада в Персию они добрались на самолете одной из первых гражданских авиалиний – одномоторном с одним пилотом. Неудивительно, что пассажиры чувствовали себя отчаянными храбрецами.

Потом они сели на пароход до Баку, хотя все знакомые их дружно отговаривали и пугали всякими ужасами. Ничего из этих ужасов не сбылось, но путешествие и правда оказалось странным. «Взойдя на борт, обнаружили такое разительное отличие от Персии и Ирака, какое трудно себе представить, – писала потом Агата Кристи. – Во-первых, на пароходе было безупречно чисто, как в больнице, как в настоящей больнице. В каютах стояли высокие железные кровати, на них лежали жесткие соломенные тюфяки, покрытые чистыми простынями из грубой хлопковой ткани; в каждой каюте был простой жестяной кувшин и таз. Члены корабельной команды напоминали роботов – все под два метра ростом, светловолосые, с безразличным выражением лиц. Они обращались с нами вежливо, но так, словно на самом деле нас там не было…

Баку очень напоминал Шотландию в воскресный день: никаких уличных развлечений, большинство магазинов закрыто, в двух-трех открытых – длинные очереди. Люди терпеливо стояли за какими-то непривлекательными товарами».

Женщина, напичканная политикой, похожа на чучело, вроде детской лошадки.

Существует версия, что Макс Мэллоуэн был британским шпионом.

Правда, она держится всего на двух моментах – выборе им странного маршрута через СССР и особенностями их с Агатой пребывания в Батуми.

В Баку не было ничего необычного – их встретил представитель «Интуриста», и они все время были под его присмотром. Билеты до Батуми Агата купила сама – люди в очереди у кассы пропустили ее вперед. Она, кстати, вообще отметила, что люди в Баку были очень вежливые, улыбчивые и доброжелательные.

В поезде с ними оказался человек, говоривший по-немецки – возможно случайно, а возможно и нет. А вот в Батуми, по словам Агаты Кристи, их никто не встретил, и они несколько часов мотались по городу в поисках гостиницы. Безо всякого сопровождения. Не просто странно, а очень странно для Советского Союза 30-х годов.

На следующий день они также самостоятельно отправились искать корабль, на который у них были билеты, побродили по городу и вернулись в гостиницу, где им, разумеется, тут же дали провожатого и даже говорившего по-французски. Правда, как раз в этом не было ничего странного – он был из «бывших». «Всю дорогу он ворчал на правительство, – вспоминала Агата Кристи, – и мы начали немного нервничать, поскольку вовсе не желали критиковать власти страны, где не было даже английского консульства, которое могло бы, случись что, вызволить нас из беды».

В конце концов супруги Мэллоуэн благополучно покинули СССР. А вот вопрос, что они там делали, занимает любителей конспирологических теорий до сих пор.

Чуть-чуть злословия придает жизни пикантную остроту.

Свои книги Агата Кристи обдумывала много лет.

Из-за этого она обычно даже не помнила, когда был написан тот или иной роман – в ее голове они существовали задолго до того, как воплощались на бумаге. «Идеи возникают у меня в голове в самые неподходящие моменты, – говорила она, – когда иду по улице или с пристальным интересом рассматриваю витрину шляпного магазина. Вдруг меня осеняет, и я начинаю соображать: «Как бы замаскировать преступление таким образом, чтобы никто не догадался о мотивах?» Конечно, конкретные детали предстоит еще обдумать, и персонажи проникают в мое сознание постепенно, но свою замечательную идею я тут же коротко записываю в тетрадку.

Пока все чудесно – но потом я непременно теряю тетрадку».

Потеря тетради не была трагедией – если сюжет уже сложился в голове, Агата Кристи обходилась без набросков. Если же идея еще не оформилась, то она ее благополучно забывала, а когда через несколько лет находила старую тетрадь, сочиняла на основе старых записей что-то совершенно другое.