— Хулиган! Опять ты! Вечно ты!

Говорю же: вот так всегда.

Только в тот раз было по-другому.

Автобус

Это был автобус. Хотя не совсем, потому что у него было только два колеса. Скорее — велосипед. Но не совсем, потому что у него был ещё и винт. На самом деле это был вертолёт. С трубой, которая выплёвывала дым, как паровоз. Тем не менее он не шёл по рельсам. Он плыл по воде, как корабль. И всё-таки это был автобус. Кроме того, им управлял водитель автобуса.

Или, лучше сказать, некто вроде водителя автобуса. Потому что на нём не было фуражки. Из-за колючек на голове. Но вроде это был и не совсем ёжик. Ведь на нём был черепаший панцирь. И копыта у него были словно у лошади. А карман на животе — словно у кенгуру. А длинная-длинная шея — словно у жирафа. Но всё же это был водитель автобуса. Раз он управлял автобусом.

Программа

Его папа был психологом, его мама — инженером-информатиком. Вместе они разработали ему воспитательную программу. Всё было предусмотрено: суточная порция шпината в граммах; время, когда он должен идти спать в субботу 3 июля; поцелуи и нежности, на которые он имел право (в среднем 2,1 поцелуя в день; 4,3 по праздникам); носки определённого цвета, которые он наденет на своё восьмилетие…

Каждое утро его будил компьютер, несколько фальшиво напевая: «Вставай, маленький человек», затем объявлял ему программу на день.

Он беспрекословно слушался и не роптал. Его на это запрограммировали. Одно его смущало: время от времени компьютер объявлял: «Сегодня в 16:32: шалить».

Родители знали, что нормальные дети иногда шалят. «Это неминуемо и даже полезно для его внутреннего баланса», — говорили они.

Но он это ненавидел. И не потому, что его потом ругали. Он чувствовал, что родители только делают вид, что сердятся, а на самом деле они даже гордятся тем, что он изобретает оригинальные шалости. Как раз в этом-то и заключалась проблема. У него не было воображения, и приходилось часами напрягаться, чтобы каждый раз выдавать разные шалости. Однажды вечером, когда родители устроили приём, он пустил электрический ток по ручке входной двери. Он бросил в бассейн пираний, когда мама купалась. Он превратил кресло своего школьного учителя в катапульту. И натворил ещё много чего.

Но теперь у него истощился запас шалостей. Он в самом деле понятия не имел, что ещё придумать. И в то утро, когда компьютер вновь объявил: «Сегодня в 7:28: шалить», у него случился ступор. Оставалась только одна невоплощённая шалость. Это было очевидно.

Он сел перед компьютером, нажал на все кнопки и уничтожил воспитательную программу.

Серый волк

Антуан вбегает в класс. Он, как всегда, опоздал.

— Месье, месье! — кричит он, задыхаясь. — Ночью я видел серого волка.

— По телевизору? — спрашивает Селин.

— Нет, по-настоящему!

— Чушь, — говорит Фабьен.

— Интересничает, — говорит Валери.

— У-у-у… серый-серый волк! — орёт Дамьен ради смеха.

Учитель надвигает шляпу на уши.

— Клянусь вам, — говорит Антуан. — Он был одет как человек, но я видел его лапы, покрытые шерстью, и длинные когти, вот такие!

— Накрашенные ногти? — спрашивает Алина, покатываясь со смеху.

Весь класс надрывает животы.

Учитель в чёрных перчатках поднимает воротник пальто.

Антуан сердится:

— Но я же говорю вам, что видел его! Даже его треугольные уши и два больших клыка вот здесь, как у волка. И глаза! Красные-красные, словно огонь! Я ужасно испугался, когда он побежал за мной! Даже не знаю, как мне удалось от него спастись…

Но никто уже не слушает Антуана, и он с печальным видом садится на своё место.

— Замолчите! — кричит учитель хриплым звериным голосом.

Спрятав глаза за тёмными очками с толстыми стёклами, он смотрит на Антуана и цедит сквозь зубы:

Секрет

Я знаю, точно знаю: мой папа мне не папа, а мама мне не мама.

Я знаю это, потому что это очевидно.

Это очевидно, потому что иначе быть не может.

Я сын короля.

Но говорить этого нельзя, это секрет. Когда я родился, меня подменили другим ребёнком. Такое случается, я по телевизору видел, в фильме. Но другой ребёнок вскоре умер. И теперь король с королевой думают, что у них нет детей. Хотя у них есть я.

Премьер-министр заменил меня другим ребёнком. Он хотел отомстить и всё унаследовать. Как Эдгар в «Котах-аристократах». Но однажды меня найдут, и когда я вырасту, то стану королём.

Представляю себе папино лицо. Он больше не осмелится обзывать меня недотёпой и злиться всякий раз, когда я что-нибудь разбиваю, хоть я и не нарочно… В любом случае он не мой папа.

Мама горько пожалеет, что заставляла меня есть брюссельскую капусту, которую я ненавижу. Ей придётся просить прощения. Но я скажу: «Ничего, не стоит внимания, мадам». А потом, когда я приглашу её в свой замок, прикажу подать на обед кишки и холодную кровяную колбасу, потому что она это терпеть не может.

Теперь, когда они меня ругают, мне всё равно. Я думаю про себя: «Когда вы узнаете, кто я, вы пожалеете!»

Разумеется, я пока им ничего не рассказывал. Это секрет. Вам я говорю, потому что вы всё равно не слушаете. Но это правда. Так что никому ни слова, пожалуйста.

Марсианин

Планета Марс, девять вечера.