– Тем меньше сомнений, что мы должны их спасти, Ари. Для начала – лучших. Давайте за это выпьем?
– С радостью. Люди и впрямь столько переняли у нас, что мы не можем их вот так просто бросить.
* * *
Во дворце-корабле Арибальд еще разок внимательно просмотрел сегодняшнюю запись.
Прогресс, конечно, налицо – по сравнению с полной галиматьей первых видений Айвена, нынешняя мнемограмма достаточно связна и последовательна. Сюжет на первый взгляд незамысловат: к Айвену приходит Арибальд… то есть Ариэль. (Йэнналэ, как утомили женские имена! Назвать бы тебя Степанидой, чтоб проникся!) Так… Приходит Ариэль, Лесной Коммандер. (Лесной! Ну да, ну да, расхожий стереотип – раз эльф, значит живет в лесу). Просит сшить парадный мундир к…
Арибальд сверился с заметками в блокноте, которые по ходу первого просмотра чиркал на бледно-зеленых листках – он придавал большое значение мелочам в видениях пациентов. Например, названиям воображаемых сборищ с большим количеством действующих лиц.
Ага, мундир к осеннему балу. Ну да, раз эльфы – значит балы и никак иначе. Назвать это банальной пьянкой с танцульками Айвену не позволяет то ли недостаток фантазии, то ли остатки интеллигентности. Так, мундир… Кстати, портняжные реалии преподнесены достаточно убедительно. А то многие путают раскрой с пошивом, а реглан с цельнокроенным рукавом или, скажем, с «летучей мышью». Но есть и проколы – овальная горловина и одновременно воротник апаш, например. Как-то это не очень сочетается. Хотя если постараться…
Айвен шьет мундир, попутно ведя беседы с партизанствующим приятелем, которого, увы, в итоге сдает господам эльфам с потрохами. Еще – вспоминает о погибшей семье. Жена и дочь. Дочь он даже пытается спасти и почти спасает, но не успевает совсем чуть-чуть: ее казнят. Казнят, естественно, эльфы, господа, кто же еще?
И что-то он такое делает с мундиром, ибо Ариэль в конечном итоге убивает эльфийку-матку, которая, ясное дело, последняя на Земле и во всей Вселенной, а с ее смертью род эльфов обязан прерваться.
Вот, собственно, и все. Гораздо интереснее сюжета психологические дебри, из которых подобные сюжеты вытекают. Во-первых, изначальный посыл: эльфы – поработители, перед которыми одни склонились (сам Айвен, шьющий эльфам костюмы), другие – нет (приятель-партизан, казненная дочь Айвена). Во-вторых, старательно воспитуемая в себе ксенофобия: и так достаточно непохожие на людей эльфы низводятся не то к паукам, не то к общественным насекомым с дичайшими обрядами, вроде поедания маткой самцов. И это при всем при том, что внешне эльфы не так уж далеки от людей. Сам Арибальд даже находил многих человеческих женщин вполне сексуальными, но, разумеется, только в одетом виде – неглиже различия между млекопитающими и сейдхе становились слишком уж очевидными. Зато разум и логика у людей и эльфов оказались на диво сходными. Однако, если как следует подумать, ничего в этом удивительного как раз нет. Люди цивилизовались и повзрослели у эльфов на глазах, а когда появились первые подозрения, что два зверя в одной берлоге не уживутся – более старшие и более умные уступили территорию молодым и нахрапистым. А вернувшись – убедились, что серьезных различий в людях так и не созрело.
Да уж, прямо как в старой легенде – они оказались слишком похожи, чтобы поступить одинаково…
Фактически люди убили себя. Эльфы в том повинны или сами люди – теперь уж и не разберешь. За какие-то три года они превратились в законченных наркоманов, если раньше не стали самоубийцами. К моменту посадки первого корабля эльфов в Канаде на планете было больше шести миллиардов людей. Сегодня их осталось едва семьсот тысяч и с каждым днем становится все меньше. Генетический материал эльфами, конечно, законсервирован, но, вообще-то, правильнее, когда человеческих детей воспитывают люди. Зачем эльфам очередная раса Маугли? Ошибки на то и ошибки, чтобы их не повторять.
Арибальд точно знал: причины упадка еще недавно столь многообещающей популяции можно и до́лжно разглядеть в мнемограммах из нескольких разбросанных по планете клиник. Таких же, в какой лежал и бредил радиофизик Айвен, воображающий себя портным. И даже в наркотическом бреду видящий себя тем, кто сотрет род эльфов с полотна реальности.
Какое счастье, что у сейдхе репродуктивны все здоровые женщины, а не только несуществующие гигантские матки! И еще большее счастье, что после секса никто никого не ест…
Арибальд прокручивал мнемограмму туда-сюда, выискивая значимые места. Вот, кстати, интересное: достаточно пренебрежительное отношение к оркам и троллям. Ну, да, уважать рабов собственного врага мало где принято. Не важно, что служат ВРАГУ. Важно, что СЛУЖАТ. Склонивший колени и признавший другого хозяином навсегда вычеркивает себя из списка тех, кого следует уважать. Эльфы и сами так думали… пока не прожили достаточно долго и не осознали, что бывает и иначе. Бывают просто существа на своем месте. По способностям и порогу разумения. И нет в этом никакого расизма или еще каких демократических страстей.
«Кстати, о политкорректности, в которую люди не к добру впали. Не она ли так изощренно перекорежила людей? – внезапно подумал Арибальд. – Когда становится опасно называть негра негром, а пидора пидором, психика рано или поздно не выдержит. Что индивидуальная психика, что психика социума. Записать, записать скорее…»
На зеленоватый листок блокнота легла очередная заметка. Арибальд почему-то не любил диктофоны, предпочитал старомодное стило и бумагу. Плевать, что стило кремнийорганическое, а бумага вовсе не бумага, а полимер – принцип письма не изменился. Буквы и строки. И прячущийся за ними смысл.
Действительно, похоже на то, что люди где-то перемудрили с самоорганизацией, накопили чудовищное моральное напряжение и разом спустили его по прилете эльфов.
Запись назад… вот! Вот это место еще раз пересмотреть. Думай, Арибальд, смотри и думай!
* * *
В клинику Арибальд явился невыспавшимся, однако полнился решимостью окунуться в утреннюю беседу с Айвеном, забросить ему в мозг новые путеводные императивы, а потом, когда блеск в глазах человека станет нестерпимым, а ломка вот-вот примется подминать его тело и разум, дать вожделенную дозу и приготовиться к записи новой мнемограммы.
Арибальда еще в вестибюле встретила растерянная Фейнамиэль.
– Ари, – сказала она, нервно поправляя сбившуюся прическу. – Айвен сбежал.
– Как сбежал? – не понял Арибальд.
– Стукнул санитара, выскочил в коридор, добрался до окна и сиганул на клумбу. А потом перелез через забор…
– Погоди, Фейна! На окнах же решетки!
– На этом решетка была открыта. Сейчас выясняют – почему.
Арибальд окончательно впал в ступор.
– Решетка? Открыта? Это как?
– Решетки на окнах не намертво вмурованы в стены, – терпеливо пояснила Фейнамиэль, – а установлены на петли, как двери или оконные створки. И запираются они точно так же, на висячие замки. На торцевом окне коридора решетка в этот день была открыта.