В принципе только Советский Союз и мог одержать победу над фашизмом. Совсем не случайно Гитлер прошел по благополучной Европе, как по лужайке у дома, и запнулся в стране, разоренной, разрушенной коммунизмом, полуголодной, безграмотной. Но эту страну отличало одно – мораль. И фашисты увидели, что не все подставляют другую щеку.
Но кончилась война, открылся «железный занавес», и в Союз хлынул поток сохранившейся за рубежом первозданной христианской морали. Русские ужаснулись – что же мы делаем? Никто ведь так не живет! Что мы, дикие, что ли? Русские решили, что откатились назад, к дохристианской морали, а на самом деле они сделали шаг вперед к морали свободных людей. Это Европа все еще жила по рабским нормам.
Но, как и принято у русских, все иноземное принимается с легкостью и радостью. Цивилизация! От полного порабощения после сорок пятого года нас удерживало только то, что оставался один настоящий и грозный враг – Америка со своей водородной бомбой. В результате в морали русских возник двойной стандарт – христианские нормы для внутреннего «соцлагерного» пользования и ксенофобия по отношению к капитализму. На самом деле это было неплохим решением проблемы.
Но и Америка была не так проста, как хотелось бы. Раздувшись от значимости своей «победы» над фашизмом, они внушили сами себе и попытались внушить другим, что Европа без их помощи вообще не обойдется. Внушить это оказалось не так уж и сложно – коммунизм был силен, русские ракеты быстры и точны. Против них нужна была сила не меньшая – в Европе такой не было.
И американцы, вдохновленные одной победой, сказали: «Спокойно, ребята, расслабьтесь! Мы милостиво помогли вам один раз, поможем и еще».
Они привезли в Европу свои ракеты, не многим хуже наших, они сплотили европейские армии под натовским, то есть под своим, командованием. Они стали указывать, как надо вести себя правильно, чтоб злые и коварные коммунисты не поработили Европу.
Но на самом деле она уже была порабощена. Быстро и безболезненно. Никто на капиталистическом Западе после начала пятидесятых годов не мог принимать военных решений без согласования с Америкой. Особенно Англия. А поскольку военные рычаги управления очень глубоко вросли в экономику, то и в экономических вопросах Европа практически начисто лишилась самостоятельности.
Все. Христианская мораль снова обрела значимость, снова стала полезной, а значит, и культивируемой. Распоясавшегося американского солдата нельзя уже было судить по законам Европы, и тут, как нельзя кстати, пришлось оправдание «не противься злому». Принцип «око за око» стал слишком опасным, когда в твоей стране командуют генералы могучей иноземной державы.
Все произошло по сценарию древних и мудрых сказок, когда, раз вызвав на подмогу могучего злого духа, попадаешь в зависимость от него. Почему? Потому что дух силен и существует лишь иллюзия, что его можно хоть в какой-то мере контролировать. На самом же деле контролировать его нельзя в принципе – он слишком силен для этого. В инструкции по технике безопасности обращения с могучими духами должна быть всего одна строчка: «Из бутылки не выпускать!!!»
Но уже все – выпустили. Европа ужаснулась, конечно, но тихонечко так, неприметно. Сами ведь виноваты – пенять не на кого. Теперь бороться бесполезно – даже не пробуют. Гораздо легче культивировать протестантскую мораль, не противиться злому, беречь себя и жить счастьем сытых коров на богатой лужайке. Американцы вообще очень хорошие пастухи. Пастыри.
Но что нас, русских, побуждает исповедовать рабскую мораль иноземной веры? Только европейская мода и заявленные Церковью «древние традиции». Мы далеко не рабы и вообще ничем не зависели бы от Америки, если бы не перепадал случай отхватить у МВФ очередную безвозвратную подачку. Вообще ни от кого не зависели бы.
Фролов не считал себя ни фашистом, ни оголтелым патриотом, у которых на лбу написано «бей жидов». Нет. Его бесил воздвигнутый коммунистами «железный занавес», его вообще раздражала советская ксенофобия. Но и ксенофилией он не страдал.
Международные и межнациональные отношения должны быть. Мало того, они должны быть по возможности теплыми и добрососедскими. Все люди – братья… Пусть так! Но каждый из братьев уже обзавелся семьей, выстроил собственный дом. Так какого рожна соваться в его личные дела со своим свиным рылом? Сами разберутся! Если же не разберутся, так попросят помощи, а тогда уже перед собой и перед другими будут нести ответственность за выпущенного из бутылки духа. Особенно перед другими, потому что с собой-то всегда можно сладить.
Украинский президент не просил помощи у Америки. Он от нее просто не отказался – войти без спросу пока и у юсовцев кишка тонка. Но дух выпущен теперь и на этой территории, вон, взревывает отлаженными дизелями… Значит, если что, придется нести ответственность перед народом за все, что этот дух тут натворит. А наш народ не настолько поражен христианской моралью, чтоб подставлять другую щеку. Или уже настолько?
Ответа на этот вопрос Фролов не знал, зато он знал многих русских и украинцев, кто с радостью повесил бы на собственном балконе американский флаг. Так что теперь никто не смог бы ответить – станет ли Украина одним из задворков Американской империи или останется чем-то особенным, неповторимым…
Его мысли прервал эксперт, торопливо ворвавшийся в комнату для допросов. Он грохнул на стол чемоданчик с необходимыми инструментами и крикнул через дверной проем:
– Мне его руки нужны! Отстегните, а?
– Сейчас, – отозвался дежурный. – Уже бегу.
Когда он, позвякивая ключами, вошел в комнату и принялся отстегивать наручники от спинки стула, Саша уже не сомневался, что будут снимать парафиновый тест. Да… Сильно запутался Владислав Петрович в паутине морали. Сильно…
Но зато несколько минут, Фролов знал это точно, руки не будут прикованы к стулу. А это бездна времени – хватит подумать.
Марта Кори понимала, что ни обстановка, ни время не годятся для флирта, но молодой майор с десантного корабля был настолько обворожителен, что у нее невольно порозовели щеки.
– У меня есть приказ эвакуировать всех американских граждан из этого города, – сказал он с породистым, почти британским акцентом. – И я не думаю, что могу сделать исключение для вас и ваших коллег.
Марта постаралась опустить ресницы как можно более сексуально и, усадив майора в кресло у компьютера, заняла наивыгоднейшую позицию к свету, падавшему от окна.
– Но мы не подчиняемся ни командованию ВМС США, – мягко возразила она, поправляя кремовую сорочку на груди, – ни даже американскому правительству. Мы добровольная религиозная организация…
– Я понимаю, мэм. Но у меня приказ. И я должен его выполнить.
– И я вас понимаю, майор. – Она нарочито выговаривала непроизносимую «г», чтоб не показать ни малейшего превосходства над ним.. Пусть думает, что перед ним эдакая расфуфыренная простушка. – Но у нас тут работа. И мы тоже должны ее выполнять. Должны перед Богом, а не перед начальством, как вы.