Его товарищ крикнул от входа:
— Слушай, Мурза, ты ее так убьешь совсем! Или синяк сделаешь, как ее потом на сцену выставлять?
— Ладно. Читай давай, что дали. Будешь спрашивать, только если совсем непонятно.
— Мне уже непонятно, — Сирень даже не всхлипнула от побоев, словно они были ей привычны, как для меня утренняя сигарета. — Что это за слово?
— Ирочка, растолкуй нашей героине непонятное место, — упавшим голосом попросил Кирилл. — А то мы до завтра провозимся.
— Что здесь у тебя? — Ирина присела на диван рядом с поп-звездой.
— Вот здесь, в кавычках.
— «Бентли». Это машина так называется,
— Дорогая?
— Очень.
— Как правильно говорить?
— «Бен-тли», — сдержанно повторила по слогам Ирина. — Не забудь, пожалуйста.
— А разве «Мерседес» не лучше? Мурза! Что они мне тут написали? Какую-то «Бентли»… Может, лучше «Мерседес»? Его все знают.
— Кирилл? — Мурза повернулся к продюсеру.
— Все в порядке, — успокоил тот. — Ты же сам говорил, что я тебя еще не подводил. «Бентли» сейчас в моде, недавно показывали презентацию московского представительства, многие слышали. А что «Мерседес»? На них половина Москвы разъезжает.
— Я так, — развел руками кавказец. — Просто чтобы знать.
Он повернулся к певице и так зыркнул на нее, что она сочла за благо уткнуться в бумаги.
— Ладно, пойдем в кабинет, — едва заметно улыбнулся Кирилл. — Виски хочешь?
— Издеваешься?
Вскоре я перестал их слышать. Ирина занималась с Сиренью, остальные каждый своими делами, а поскольку мне никакого конкретного задания дано не было, я решил выйти на лестничную площадку покурить.
Там по-прежнему было темно, так что если пробираться, то только ощупью. Пришлось заранее достать зажигалку, все равно ведь от нее прикуривать. Синий огонек вяло высветил стену и лестницу. Обогнув урну, я взгромоздился на каменный подоконник и достал сигарету из пачки. Коснувшись пламени, ее кончик покраснел и выпустил скрученную ленточку дыма. Здесь, возле окна, было чуть светлее, так что можно было погасить зажигалку. Я глянул наружу — во дворе не было ни одного фонаря, деревья и кусты роняли на черную землю последние листья.
— Можно прикурить? — раздался позади меня юношеский голос.
— Пожалуйста, — я чиркнул колесиком зажигалки и протянул огонек, стараясь не показать, что вздрогнул от неожиданного появления незнакомца.
— Я тебя тоже не сразу заметил, — признался случайный собеседник.
Теперь, когда его лицо осветило пламенем, я узнал в нем одного из помощников режиссера, которых в павильоне Кирилла было человек пять.
— Ты новенький сценарист? — спросил он.
— Да.
— Зовут как?
— Саша.
— А меня Влад. Ну, типа, познакомились.
— Типа.
— Ты так сигарету держишь, что в темноте не видно, — заметил Влад. — Ты геологом был?
— Почему же геологом?
— Ну, там, типа, дикая природа, дождь там, ветер, слышал, что люди, работающие на природе, имеют привычку прятать огонек сигареты в руке.
— Да.
В принципе курить в засаде вообще нельзя, там эта привычка становится куда более смертельно опасной, чем для обычных граждан страны. Но все курят. Просто со временем вырабатывается привычка держать сигарету так, чтобы огонек не был виден в прицел вражеского снайпера. Но это в обычный прицел. Если же оптика инфракрасная, то рука с сигаретой все равно выглядит на экране яркой звездой. Я с трудом удержался, чтобы не потрогать шрам на шее, оставшийся от первого моего ранения. Хорошо, снайперская пуля прошла между горлом и сонной артерией.
— Так ты бывший геолог?
— Нет, моряк. Рыбу ловили в Атлантике.
— А, понятно. А на сценариста где учился?
— За границей, — соврал я.
— Круто. Вашего брата Кирилл каждые два месяца меняет. Только ты не трепись, что я протек. Прошлый сценарист еще меньше проработал. Одну зарплату получил, и все. Другие по две получали, а потом их тоже пинком под зад, с тобой тоже так будет. Так что, если ты планируешь надолго трудоустроиться, лучше на эту работу не забивайся.
— Да я как-нибудь разберусь…
— Все так говорили.
— А тебя-то самого почему не увольняют? — усмехнулся я.
— Меня нельзя. И Ирину, режиссера, нельзя. И Зинаиду Исайевну нельзя. Тут долго держатся только те, от кого Кирилл хоть немного зависит.
— От тебя-то он чем зависит?
— Зинаида Исайевна — моя мать.
— А она что за важная птица?
— Ты что, совсем без опыта работы?
— Ну, в Москве да.
— Оно и видно.
Мне показалось, что Влад рассердился оттого, что я не понял значимость его матери. Или его собственную, уж не знаю. Наверняка он имел в виду какой-то блат, как говорили раньше, но меня эти расклады пока интересовали мало. Самому бы удержаться на месте…
— И что, прошлого сценариста уволили без всякого повода? — поинтересовался я.
— Повод всегда найдется, — мой новый знакомый махнул огоньком сигареты, — Но ты сильно отличаешься от предшественника.
— Чем?
— Всем. Тебя Кирилл сам присмотрел? Знаешь, это не совсем в его духе. Обычно он дает объяву в газету, лохи приходят на кастинг, и он берет самого лоховатого,
Ко мне в душу закралось нехорошее подозрение. Мелькнула мысль, что я сэкономил Кириллу деньги — лох сам к нему пожаловал, не пришлось давать объявление.
— А что, профессиональные качества вообще ничего не значат? — решил я узнать хоть сколь-нибудь компетентное мнение.
— Какие? — чувствовалось, что Влад усмехнулся, хотя в темноте я не видел его лица. — Профессиональные? То, чем тут надо заниматься, осилит и школьник выпускных классов. Надо просто выдавать текст, вот и все. Народ скушает что угодно, если это показывают по телевизору. Смысл твоей должности состоит в том, что просто кому-то надо делать эту работу — выдавать текст. Люди на экране должны что-то говорить, внутри концепции продюсера и режиссера. А самим им не до того.
— Понятно.
— Да не расстраивайся, — Влад стряхнул пепел в урну. — Мы все здесь фигней занимаемся. Как говорил Пелевин — поддерживаем огонь потребления.
— Какой еще огонь?
— А ты что, не читал «Generation-П»?
— Нет.
— Ну, ни фига себе! В тайге ты жил, что ли?