Выражаю благодарность С. В. Л. без чьего участия этот роман едва ли состоялся бы.
Не мир пришел дать вам, но меч.
И.Х.
Шел 2013 год от Рождества Христова. Мерзкие сатанинские силы, издревле пытавшиеся взять жизнь на Земле под свой контроль и поработить свободное человечество, становились все сильнее и сильнее. Особенных успехов приспешникам тьмы удалось добиться на той земле, которой, казалось бы, самим небом было назначено стать вместилищем света и добра: в России.
В настоящее время — Российской Федерации.
2010
Начиная с 2000 года, обстановка в главных городах страны становилась все более напряженной. Первой сдалась Москва. Сначала — в метро, будто бы выбравшись из-под земли, а после — и на городских улицах, объявились орды бесчинствующих молодчиков и девиц, громивших все на своем пути и не особо церемонившихся с подвернувшимися под руку (но чаще — под ногу) прохожими. В городе стало опасно жить, и многие живые в буквальном смысле слова позавидовали мертвым. Москва, по тихим улочкам которой еще не так давно можно было спокойно разгуливать в любое время дня и ночи, превратилась в настоящее минное поле, и мало кто из горожан, собираясь утром на работу, мог с уверенностью сказать, вернется ли он вечером домой. Ведь смерть могла подкараулить еще с утра, на выходе из собственного подъезда.
Чуть позже точно такие же волнения начались и в Санкт-Петербурге. Неведомо откуда взявшиеся уличные банды, умело маскировавшиеся под представителей неформальных субкультур (из-за этого впоследствии возникло немало проблем и у самих неформалов) учиняли жуткие вакханалии в исторических местах города, жестоко расправлялись со случайными прохожими, творили насилие над женщинами и детьми, и оскверняли память предков. Эта питерская волна была еще более жестокой, чем московская. Если в столице не всякую жертву убивали, зачастую ограничиваясь членовредительством, то на балтийских берегах людей порой кромсали на куски ножами, или затаптывали насмерть, наслаждаясь предсмертными стонами, хлюпаньем крови и хрустом костей. Более того — беспредельщики питерского разлива почти всегда дожидались приезда милиции и вступали с ней в бой. Многих из них убивали или задерживали, чтобы отправить в тюрьму. Но на освободившиеся места тотчас же заступали десятки новых жаждущих крови молодых негодяев.
Еще через пару лет черный пожар вспыхнул в Ростове-на-Дону. Здесь уже целые районы перешли во власть безумного легиона уличных маргиналов. Ситуация скоро накалилась настолько, что и в центре города, неподалеку от кафедрального собора, можно было увидеть, как избивают ударами арматурных прутьев беззащитного старика. Или швыряют в машину, чтоб увезти в неизвестном направлении, но с известными целями, десятилетнюю девочку (а то и мальчика!).
Российские города: Новосибирск, Екатеринбург, Краснодар, Казань, Уфа, Курск — один за другим превращались в чадные черные очаги, источающие затхлый смрад зла и насилия. Бессилие (или преступное бездействие?) властей удивляло. Складывалось впечатление, что кровавые вандалы, оккупировавшие страну, либо действуют по указанию самих властей, либо скупили с потрохами всех чиновников и милиционеров. Второе было абсолютно невозможным — откуда такие деньги у тех, кто сам и пива-то купить себе не может, предпочитая грабить уличные ларьки? Первый вариант казался более реальным, но… никто не спешил на выборы, обещая очистить городские улицы от сеющей хаос и дрожь орды.
Тем не менее, расследование, конечно, проводилось — ведь в том, что происходящее кому-то зачем-то нужно мало кто сомневался. Разлагающее влияние западной цивилизации, на которое с самого начала пытались списать эту катастрофу коммунисты, конечно же, тлетворно — но не настолько! Таких погромов и массовых уличных побоищ сама Америка не знала ни в один из моментов своей истории — даже во время восстаний черных гетто. К тому же, вандалы ни разу не выдвинули никаких политических требований, а это всегда и во все времена являлось главной причиной, по которой начинает литься кровь на городских улицах.
Многие из вандалов были убиты или арестованы. Выяснилось, что большинство из них не являлись коренными жителями городов, где творили свои бесчинства. Молодые парни и девушки в возрасте от семнадцати до двадцати пяти лет приезжали в краевые, областные и республиканские центры из небольших населенных пунктов. Но не для того, чтобы учиться или работать, а лишь затем, чтоб грабить, насиловать, калечить и убивать. Уроженцы городов, где все это происходило, составляли среди них крайне малый, можно сказать, ничтожный процент.
Несмотря на то, что действия этих людей носили хаотичный, неупорядоченный характер, в них все же можно было заподозрить организованную преступную группу. Но проверки этой версии не дали ровным счетом никаких результатов. Все это было скорее огромное количество мелких банд со своими вожаками и внутренней иерархией, а вовсе не сильная и сплоченная организация, сетью охватывающая десятки крупных городов. Хулиганы из разных регионов страны не были знакомы друг с другом, не имели собственного сленга или каких-то знаков отличия. У многих из них имелись татуировки, но выделить из огромного числа нанесенных на кожу разноцветных картинок что-то общее тоже не удалось.
Впрочем, пара тенденций, так и оставшихся незамеченными следствием, все же имелась.
Во-первых, среди вандалов не было ни одного кавказца.
Во-вторых, ни на ком из них не было православного креста.
В сентябре 2010 года Николай Ветров, демобилизовавшись из рядов российской армии, возвращался в родной Ростов.
К тому моменту на постсоветском пространстве, стараниями доблестных спецслужб, почти не осталось «горячих точек», которыми в 90-е и начале 2000-х так любили пугать молодежь призывного возраста. Периодически вспыхивало что-нибудь в отдельных городах Северного Кавказа, но если где и могло громыхнуть, как громыхало еще недавно в Чеченской республике — так это на границах с Грузией, в Абхазии и Южной Осетии.
Хоть руководство и население этих стран давно причисляли себя неформально к составу России — и Федерация шла им в этом навстречу — правительство Саакашвили все еще пыталось периодически кому-то что-то доказать. Именно там, на границе Грузии и Абхазии, выпало служить Николаю Ветрову. Пороха ему нюхнуть довелось — несколько раз пограничный отряд, в состав которого входил Ветров, нейтрализовывал группы грузинских диверсантов или наемников. Коля в тех сражениях отличился и ехал домой в звании старшего лейтенанта. А если бы он согласился на предложение командования и остался на сверхсрочную службу, то получил бы капитанскую должность и соответствующие погоны.
Но вернуться в лоно родной семьи, к повседневным трудам для ее блага, и, разумеется, к любимой девушке, было для Николая важнее, чем делать военную карьеру. Поэтому за ворота части он вышел в тот самый день, когда истекал срок его службы. Тютелька в тютельку.