Все это было предназначено для унижения.
Светлана не понимала сама, что помогло ей продержаться эту неделю. В первый день казалось: конец. И становилось хуже изо дня в день, но одновременно откуда-то приходили силы сопротивляться, и сегодня она знала: можно выдержать и не это. И даже – годами. Если только нужно выдерживать…
В сортировочной палатке, освещенной ацетиленовыми лампами, было гнусно и жарко. К вони немытых, неухоженных тел добавился едкий запах страха. Скученных людей вызывали по одному за брезентовую перегородку, где и происходила непонятная «сортировка», а оттуда уводили каким-то другим путем, потому что никто не возвращался обратно, и спросить, что же там происходит, было не у кого.
Очередь до Светланы дошла за полночь. Из полусотни приведенных – осталось четверо. Двое лежали на заплеванном, неимоверно грязном брезентовом полу. Но Светлана и тот мужчина, с которым ее вместе привели и на которого она обратила внимание, упрямо стояли, переминаясь с ноги на ногу или делая изредка несколько полуприседаний: разговаривать или выполнять нормальные гимнастические упражнения охрана не позволяла. Долго, больше часа, они так и провели – вчетвером. Наконец появился лысоватый лейтенант без фуражки, пальцем поманил Светлану:
– Идем, красотка.
Она – пошла. За брезент, в неизбежность.
Дико хотелось пить.
Стол, и по ту сторону стола – двое. Они закрыты от света белого пламени и потому почти не видны.
– Садись, – голос в спину.
Брезентовый складной табурет, очень низкий – колени торчат. Прикован короткой цепочкой к центральному колу палатки. Хороший кол, крепкий…
– Имя?
– Ксения.
– Полное имя.
– Ксения Николаевна Голицына, урожденная Медиева.
– Число исполнившихся лет?
– Двадцать два.
– Сословие? Звание, титул, если есть?
– Княгиня.
– Подданство?
– Подданная Ее Величества.
– Понятно… – что-то странное в голосе. – Рост пять футов шесть дюймов, телосложение среднее, ближе к субтильному, цвет волос черный, цвет глаз зеленый, темный, скулы высокие, нос прямой, губы средней полноты, нижняя слегка выступает, подбородок закруглен, шея удлинена, запястья тонкие, кисти рук узкие, пальцы длинные, ногти овальной формы, родимое пятно в форме чечевицы у основания второго пальца правой руки, шрам звездообразной формы, деколорированный, выше правого коленного сустава, родимое пятно коричневого цвета, плоское, размером с лесной орех, на пояснице-левее позвоночного столба… Осмотр производить будем? Или вы просто наклоните голову?
Светлану обдало жаром. Конечно, волосы уже отросли, и обнажились непрокрашенные рыжие корни…
– Отлично. Ваше молчание я расцениваю как признание моей правоты. Поскольку княгиня Ксения Голицына тяжело ранена и находится в тюремной больнице Пальм-Харбора. Опознана теми, кто хорошо знал ее в лицо… Еще один портрет, если позволите. Сыскное агентство «Армстронг и Купер» разыскивает некую леди С., девятнадцати лет, рост пять футов шесть с половиной дюймов, телосложение среднее, ближе к субтильному, цвет волос рыжий, темный, глаза зеленые, миндалевидные, нос прямой, короткий, губы полные, подбородок небольшой, удлиненный, шея длинная, плечи прямые, узкие, запястья тонкие, пальцы рук длинные, на четвертом пальце левой руки неснимаемое тонкое серебряное кольцо… Что скажете?
– Ничего не хочу говорить. Сколько меня здесь продержат?
– Здесь – уже нисколько. Мы переводим вас в тюрьму. А сколько лет вы проведете там, решит суд. Думаю, не меньше пятнадцати.
– За что?.
– За сотрудничество со шпионами и убийцами. И муж ваш, дорогая леди Стэблфорд, ничем не сможет вам помочь.
Молчание. Потом:
– Объясните, что вы имеете в виду?
– Объясняю: вы с вашим другом путешествовали по документам и в гриме известных уже полиции террористов: князя и княгини Голицыных. Я удивляюсь, конечно, что полиция смогла попасться на такую примитивную снасть, но факт остается фактом: наблюдение еще в Порт-Элизабете было установлено именно за вами. Что позволило упомянутой преступной чете прибыть в Ньюхоуп, а затем и в Пальм-Харбор, где они совершили несколько политических убийств. Таким образом, ваше участие в акции несомненно, и в ближайшие дни вам будет предъявлено обвинение.
– Тогда я требую адвоката.
– Поскольку вы пока находитесь на территории, где установлен режим военного положения, адвокат вам не положен. Позже.
– Тогда позже мы и продолжим беседу.
– Нет. Продолжим мы ее сейчас, но касаться будем более простых тем. Выпейте воды. Еще?
– Да.
– Хорошо. Итак, вы леди Стэблфорд, урожденная Светлана Белова? Гражданка Мерриленда, жительница Порт-Элизабета?
– Да.
– И что вас связывает с этими убийцами?
– Ничего. Это… недоразумение, совпадение… какая-то дикая случайность…
– Вы сами в это не верите.
– Может быть. Другого объяснения у меня все равно нет.
– Тогда просто расскажите.
– Я сбежала из дома. С любовником. Это все.
– А документы?
– Мой друг купил их где-то… и я выкрасила волосы, чтобы соответствовать описанию в паспорте…
– А зачем вообще это надо было делать: покупать паспорта, менять внешность?
– Неужели вы не понимаете?
– Нет.
– Тогда и не поймете. Даже если я буду объяснять.
– А все-таки попробуйте. Границу вы не пересекали, земельные участки приобретать не собирались… или собирались? Вообще вы хоть раз предъявляли паспорт?
– Да. В полиции… и вам…
– То есть паспорт был вам необходим лишь на крайние жизненные обстоятельства. Ваш друг настолько предусмотрителен? Я знаю немало случаев подобных побегов, и люди никогда не брали всего, что им нужно, а самое необходимое забывали всегда… А вы – паспорт. Или сразу в Палладию собирались?
– Нет, об этом речи не заходило.
– Да-а… Даже меня вы не можете убедить, а что говорить о следователе, которой будет более предвзятым? Надо будет еще потрудиться, чтобы судья дал пятнадцать лет… как бы не все двадцать пять… Знаете, что такое двадцать пять лет на Солт-Бэлд? Или на границе пустынь? О-о… Где вы расстались со своим другом?
– В Эркейде.
– Почему?
– Его захватили.
– Кто?
– Не знаю, как их назвать… Те, кто поднял мятеж в Порт-Элизабете.
– Матросы? Не смешите меня.
– А вы не прикидывайтесь, что ничего не понимаете! Те, кто поднял на мятеж матросов.