– Это мы еще посмотрим, – сказала я, удерживая пританцовывающего на месте брата.
Пока я говорила, Ови Бубу что-то заметил в дверном проеме за моей спиной, лицо его сделалось благоговейным, и египтянин отвесил свой очередной поклон. Я обернулась, ожидая увидеть маму, но вместо нее обнаружила свою кошку, Исиду. Затем Ови Бубу сказал что-то на египетском – а может, на арабском (к сожалению, я довольно плохо различаю эти языки на слух). Исида внимательно выслушала его и махнула хвостом. Наконец, старый фокусник оторвал взгляд от моей кошки и перевел его на меня.
– У Маленькой мисс очень могущественные друзья, – сказал он. – Но тем не менее я все равно вернусь. Через два дня.
С этими словами он вышел за дверь. Генри, словно лунатик, двинулся следом за ним, и чтобы остановить брата, мне пришлось крепко ухватить его за воротник.
Я оттащила Генри к столу, усадила на стул, продолжая тем временем лихорадочно размышлять. Как Ови узнал о табличке? Нашел ли он ее, когда вломился ночью к нам в музей? А если да, то почему сразу не забрал ее себе?
– Эй, ты меня задушишь! – жалобно промычал Генри.
Я посмотрела на брата. Его остекленевшие до этого глаза снова стали нормальными, и, судя по всему, он уже не рвался пойти вслед за Ови Бубу, так что Генри теперь можно было и отпустить.
– Зачем ты это сделала? – спросил Генри, потирая шею.
– Чтобы ты не ушел вслед за Ови Бубу, вот зачем.
– С какой стати мне было за ним идти?
– С той же, по которой ты сказал ему, что Изумрудная табличка у нас.
– Я не говорил! – с жаром возразил он.
– Сказал, Генри, сказал. Но не по своей воле. Я думаю, ты был под гипнозом. А теперь помолчи минутку, я должна подумать, – я села на стул, Исида тут же подошла и принялась тереться о мои ноги, словно пытаясь поделиться со мной своей мудростью. Я наклонилась и почесала кошку за ухом. – Интересно, почему он назвал тебя моим могущественным другом?
Исида недовольно мяукнула и ударила меня по лодыжке своими лапами.
– Нет, нет, – поспешила добавить я. – Ты, конечно, самая прекрасная в мире кошка и моя самая лучшая подруга, просто меня удивила реакция Ови Бубу, вот и все. Большинство взрослых просто не понимают, какая ты у меня умница и красавица.
Исида успокоилась и довольно замурлыкала. Генри вертелся на стуле, но я не обращала на него внимания.
Почему египтянину так нужна эта табличка? Почему именно она, а не какой-нибудь другой артефакт из нашего музея? У нас здесь много проклятых предметов – почему не один из них? К тому же Изумрудная табличка вроде бы обладает очень скромными возможностями по сравнению с тем же жезлом Осириса. Или Ови на самом деле верит, что на ней записана формула превращения простых металлов в золото? Мне всегда казалось, что алхимия – это чушь, может быть, я ошибалась? В общем-то, многие считают чушью и египетскую магию, но ведь они совершенно не правы.
Ох, как мне нужен был сейчас совет Вигмера! Он, наверное, знает, ерунда эта формула или нет. А если и не знает, то, может быть, подскажет, почему эта табличка считается такой ценной? Он не хочет держать со мной связь через Уилла, а я не хочу посвящать в это дело Фагенбуша. Что остается? Правильно, пойти к нему самой. Я взглянула на свои часы. Около четырех. Сегодня для похода в Сомерсет Хаус уже поздновато. Но завтра с утра я первым делом отправлюсь туда.
А сегодня… сегодня у меня еще достаточно времени, чтобы придумать, как отделаться от Фагенбуша – не хватало еще, чтобы он путался у меня под ногами! Я вскочила на ноги, мне уже не терпелось подстроить Фагенбушу очередную гадость.
– Постой! – сказал Генри. – Ты не хочешь объяснить мне, что произошло?
– Прости. Ови Бубу в некотором роде маг, и он с помощью своих трюков подстроил так, чтобы ты повиновался ему.
– Но он ничего не делал!
– Делал, – мягко сказала я, понимая, как неприятно любому человеку узнавать, что кто-то может сотворить с ним такую штуку.
Генри открыл рот, хотел еще о чем-то спросить, но я перебила его.
– Я собираюсь поставить новую ловушку для Фагенбуша. Хочешь мне помочь?
Генри закрыл рот, он явно разрывался между желанием продолжать спор и перспективой снова поиграть в сыщика.
– Да, – ответил он, – только тот старый египтянин правда не заставлял меня делать ничего такого…
Честно говоря, на некоторых артефактах были наложены такие проклятия, с которыми я не могла справиться. Некоторые из них были ужасными, как, например, проклятие на одной погребальной урне, грозившее утопить в волнах Нила любого, кто на нее позарится. Или нагрудный амулет, обещавший, что богиня Анат пронзит своим копьем сердце тому, кто его наденет на себя. Но какую бы неприязнь я ни испытывала к нашему второму помощнику хранителя музея, я не хотела насылать на него проклятия такого рода. Есть же и более мягкие проклятия, а я хотела просто на время вывести Фагенбуша из игры, но не убивать его, боже сохрани!
Проходя через Зал статуй, я копалась в памяти, припоминая известные мне проклятые предметы, но здесь, в этом зале, не было ничего подходящего, к тому же статуи слишком громоздкие, чтобы иметь с ними дело. Впрочем, минуточку! Я остановилась у цоколя, приютившегося между статуей Рамсеса II и обелиском времен Нового царства.
На цоколе стоял стеклянный ящик, внутри которого лежала маска шакала. Маска бога Анубиса, если быть точной. Сделанная из дерева, покрытого темной, облупившейся за многие века смоляной краской, она выглядела, скажем прямо, жутковато. Когда-то эту маску надевали жрецы, когда мумифицировали покойников, и на нее было наложено проклятие: тот, кто наденет эту маску, не пройдя предварительно ритуал очищения и не принеся жертву Анубису, будет лаять как шакал.
Подходяще.
Остается придумать, как заставить Фагенбуша примерить эту маску.
– Что ты уставилась на эту уродливую маску? – спросил Генри. Я печально вздохнула, жалея о том, что, в отличие от Ови Бубу, не владею гипнозом, чтобы заставить Генри помолчать хотя бы пять минут.
– Думаю, что с ее помощью можно будет нейтрализовать Фагенбуша.
Хотя я успела довольно много рассказать Генри о том, что происходит вокруг нас, все это были события, вполне объяснимые с обычной, человеческой точки зрения. Но всего, что связано с проклятиями или черной магией, я пока что не касалась. Во-первых, не была уверена, что Генри мне поверит, а во-вторых, если он поверит, то мне придется все время опасаться, как бы он не повернул свои новые знания против меня, когда мы с ним в очередной раз поссоримся.
– Слушай, Генри, вот что нужно сделать. Пойди к кабинету Фагенбуша и прикинься, что шпионишь, а сам сделай так, чтобы он тебя заметил.
– А зачем нужно, чтобы он меня заметил?
О, господи, ничего сам сообразить не может!