– Печенеги русичей не охраняют, – прожевав, продолжила девушка, – не хотят на бесполезный дозор ратников отвлекать. Отогнали и мужей русских, и девок, и детей на северный край сожженной веси, разрешили костры развести, но даже топоров не оставили. Правда бабы из леса валежника нанесли, греются как могут.
– Это еще лучше. А то я пуще всего боялся своим навредить. Что ж… Пойду я тогда. По всему видно, что сам Перун на нашей стороне.
– Только возвращайся, хорошо? Я посмотрела, как детишки малые у едва горящих костров мерзнут, как мужей язвленных перевязать нечем, как девки рыдают от недавнего позора. Теперь я уже не скажу, что глупо напасть на басурман. Глупо, но… нужно. Сердце за то говорит. В русской глупости очень уж много ума, а еще больше чистого сердца. А если нужна будет помощь, только покликай меня, я сразу рядом с тобой стану.
– И не думай! Никуда ты не пойдешь! – поднялся на ноги Микулка.
– Не пойду, от меня там толку не много. Но если во мне будет нужда, позови.
Паренек поправил меч, поднял котелок, выскреб ложкой остатки похлебки и ступил к выходу.
– Разве ты услышишь? Не вздумай за мной ходить! – он пристально взглянул на Диву, вздохнул и вышел под свет звезд.
Постепенно шорох его шагов затих в дали, слился с шуршаньем прибоя.
– Я тебя где угодно услышу. – одними губами прошептала девушка.
* * *
Ковш Большой Медведицы накренился, указывая на близость полночи, воздух был почти неподвижен, но Микулка знал, что ближе к утру разгуляется морской ветерок. Звезды смотрели на землю тысячей бесстрастных глаз, от их взгляда начинала кружиться голова, словно падаешь к ним с земной тверди.
Руки цепко хватались за земляные уступы обрыва, подтягивали крепкое тело наверх, к тем самым звездам и к кромке обрыва, не зря дед Зарян учил его лазать по деревьям и скалам. Поднявшись, Микулка сразу разглядел правильно расставленные дозорные костры, у каждого по пять сменных воинов. До ближайшего костра можно было камень добросить, оттуда слышалась негромкая речь и редкий грубый смех. Но паренек был спокоен. Печенеги смотрели на огонь, а значит во тьме дальше носа своего видеть не могут, надо только двигаться тише и на фоне неба не появляться. Тут бы лук пригодился… Да только остался он у леса, там где бросил его когда сеча завязалась. Но чего кручиниться, коль исправить ничего нельзя. Надо делать то, что можно, а не сопли по всякому поводу распускать. Микулка прополз почти у самого костра, сминая сухую полынь, двинулся вглубь печенежского войска. Подловить бы во тьме одинокого лучника… Да только печенеги вовсе не дураки, стоят дозорами, поодиночке не ходят.
Табун фыркал и топтался четырьмя тысячами копыт, были там и боевые низкорослые кони, и кобылы с малыми жеребятами. Микулка любил лошадей, понимал в них толк, не раз хаживал с мальчишками в ночное, с кнутом управлялся не хуже взрослых. Вспомнился Ветерок, хозяйский конь, которого печенеги угнали. Жаль, конячка редкостная, умная, бывают и люди глупее. Табун прикрывал шатры с моря, занимал луг между лесом и озером, отделял три передовых дозорных костра от пяти внутренних.
– Хорошо стоят… – шепнул сам себе Микулка. – В самую пору гнать.
Он прополз дальше, но к внутренним кострам приближаться не стал, очень уж плотно они стояли, не пролезть незамеченным. Интересно, как это Дива прошла? Русичи ведь у самого северного края. Странно… Может через лес? Да только вряд ли басурмане лес без присмотра оставили.
Шатры теснились у самого озера, оставив свободную полосу до леса, в самой середине высился белой головой огромный шатер кагана.
– Чего удумал? – внезапно раздался над ухом знакомый Голос, заставив вздрогнуть от неожиданности.
– Хочу коней на шатры погнать. – шепнул Микулка. – А когда сумятица начнется порубить басурман изрядно. Если удастся хоть один шатер подпалить, то предутренний ветер раскинет пламя на остальные, а начнется пожар, может и русичи помогут.
– Добрый план. – похвалил Голос. – Но коней много, как думаешь гнать?
– С конями мне молвить легко. Мы пацанами целый табун волчьим воем гоняли, еще бы кнут хороший, я бы эту тьму коней пустил хоть след в след, хоть широким потоком. Но и без кнута можно, мне точность ни к чему, лишь бы поперли.
У костров стали менять дозор, пришли и расселись свежие воины взамен уставших. Эти поначалу будут чутко слушать и зорко смотреть. Пока не надоест и пока разговор не польется.
– Одним мечом не справишься. – уверенно сказал Голос. – Тут в сумятице из лука можно навалить столько народу, сколько стрел будет.
– Лук я добуду. Зарян меня рысьему ходу учил, так что вообще шагов не слышно, еще учил прятаться на ровном месте. Да только я в этой науке не силен, вот он мог как из земли вырастать, когда ему надобно. И так же в землю уходил.
– Мне ли не знать про Заряна. Сейчас важнее то, что ты сможешь сделать. Эх, связался я с недоученным воином. Хуже нету.
– Ты говори, да не заговаривайся! – шикнул Микулка. – Не то в озеро прямехонько полетишь. Я как-нибудь саблей печенежской управлюсь, она хоть поучать меня на каждом шагу не будет.
– Ладно, не горячись! Не хватало мне еще в озере тысячу лет пролежать. Мало что ли Зарян меня в чулане продержал?
– Вот и говори по делу.
Микулка в последний раз осмотрелся и пополз обратно к табуну. Справа лес начинал шуметь рождавшимся ветром.
– Один дозор придется снимать… – прошептал паренек, отодвигая сухую полынь от лица. Мне огонь нужен для сигнала, не то кони с налету своих подавят.
– Это ли повод дозор снимать? – удивился такой боевой неумелости Голос. – Услышат топот, сами разбегутся. Их же девка твоя предупредила.
– Мне огонь и для другого нужен. Хочу к передним коням факелы приторочить. Они когда в шатры вломятся, пожар неминуемый будет и сразу в нескольких местах. И лук нужен. Где его взять, ежели не в дозоре?
– Хорошо, это дельно. Тогда я тебе подскажу один способ дозор снять… Только для этого нужна вода, грязь и опавшие листья. Еще бы хорошо сырого мяса, да только где его взять?
– Так я же одного коня у озера подрубил! Басурмане хоть конину и жрут, да только вряд ли дохлого есть станут. Если не сожгли, так он сразу за передовыми кострами должен валяться. А на что нам мясо?
– Узнаешь… – неопределенно ответил Голос. – Пойдем к воде.
Крепчающий ветер раздувал в костре угли, присыпанный серой золой, трепыхал пламенем, выдувал из него суетливые искры. Двое печенегов чутко дремали, не выпуская из рук оружия, трое зорко всматривались в безмерную черноту ночи.
– А помнишь, – продолжал свой рассказ один из дозорных, – на Черном Камне дракон жил? Совсем не такой как в Суне, горбатый, о трех головах. Русские его Змеем звали.