Тот был бы задушен, поскольку пытался сопротивляться американцу, но что-то подсказало Мэллори наклониться и взглянуть в искажённое лицо незнакомца с вылезшими из орбит глазами. Он с трудом удержался, чтобы не вскрикнуть.
— Дасти, — хрипло прошептал он. — Ради Бога, перестань! Отпусти его! Это же Панаис.
Миллер не слышал его. Лицо янки словно окаменели, голова глубже уходила в плечи. Пальцы его всё сильнее сдавливали горло грека.
— Это же Панаис, идиот ты безмозглый! Панаис, — шептал Мэллори в самое ухо американцу и, схватив его запястья, пытался оторвать руки янки от горла Панаиса. Грек начал колотить пятками по земляной крыше, и Мэллори изо всех сил рванул янки за руки: слишком уж знаком был этот звук. Дважды его издавали жертвы Андреа, прежде чем отдать Богу душу. Ещё мгновение, и то же самое произойдёт с Панаисом. Неожиданно до Миллера дошло, что он ошибся. Он выпрямился и, тяжело дыша, уставился на человека, лежащего у его ног.
— Что с тобой, чёрт бы тебя побрал? — тихо спросил капитан. — Ты что, ослеп или оглох? Или то и другое вместе?
— Что-то в этом роде, — равнодушно ответил Миллер, вытирая лоб тыльной стороной ладони. — Извини, шеф, извини.
— На кой чёрт мне твои извинения? — произнёс Мэллори, переводя взгляд на Панаиса, который тёр покрытое синяками горло и ловил ртом воздух. — Но вот Панаис, возможно, их оценит.
— С извинениями подождём, — грубо оборвал его Миллер. Спроси его, что с Лукой.
Мэллори взглянул на янки, ничего не ответив, потом передумал и перевёл вопрос Панаису. Выслушал сбивчивый ответ грека. Тому, видно, трудно было говорить, губы складывались в горькую прямую линию. Увидев, как поникли плечи новозеландца, Миллер нетерпеливо спросил:
— Так в чём дело, шеф? С Лукой что-то произошло?
— Да, — обронил Мэллори. — Дойдя до переулка, они наткнулись на немецкий патруль. Лука хотел отвлечь немцев, и пулемётчик попал ему в грудь. Андреа прикончил пулемётчика и унёс на себе Луку. Панаис говорит, тот наверняка умрёт.
Пройдя без приключений через город, все трое направились кратчайшим путём к замку Вигос, стараясь держаться подальше от шоссе. Пошёл дождь, превратившийся в ливень. Хлюпала под ногами грязь. Изредка попадались пашни, пройти по ним было невозможно.
Лишь с большим трудом перебрались они через одно из таких полей и уже видели смутные очертания цитадели. До неё была всего-то миля, так что Лука поднапутал.
Группа проходила мимо какой-то заброшенной халупы, обмазанной глиной. Неожиданно раздался голос Миллера — впервые с тех пор, как трое покинули городскую площадь.
— Хана мне, шеф. — Голова Дасти упала на грудь, дышал он с усилием. — Каюк старому Миллеру, ноги совсем не держат. Может, зайдём в эту халупу, передохнём, а, шеф?
Мэллори удивлённо взглянул на янки. Хотя и у него самого ноги отваливались, кивнул неохотно. Дасти не из тех, кто станет придуриваться.
— Хорошо, Дасти. Минута-другая отдыха будет кстати, — ответил он. Переведя свои слова Панаису, первым вошёл в халупу, за ним с сетованиями тащился янки. Старость, дескать, не радость. На ощупь добравшись до неизменного топчана, новозеландец устало сел и закурил. Миллер зачем-то трогал землебитные стены, ощупывая их ладонями.
— А ты чего не садишься? — удивлённо спросил Мэллори. — Разве мы не за тем зашли сюда, чтоб сделать перекур?
— Нет, шеф, не за тем, — растягивая слоги, ответил Дасти. — Дешёвый трюк, чтоб заманить вас сюда. Хочу показать несколько вещественных доказательств.
— Какие ещё к бесу доказательства? Что ты там мелешь?
— Попрошу выслушать меня, капитан Мэллори, — сухо произнёс янки. — Ваше время я трачу не зря, могу поручиться.
— Ну, хорошо, — ответил озадаченно Мэллори, хотя его доверие к янки ничуть не поколебалось. — Делай, как знаешь. Только не тяни резину.
— Благодарю вас, командир. — Официальный тон трудно давался Миллеру. — Много времени мне не понадобится. Тут должна быть лампа или свечка. Ты же сам говорил, островитяне всегда оставляют огонь, даже если не живут в доме.
— Этот обычай уже сослужил нам службу. — Заглянув под топчан, Мэллори включил фонарь и выпрямился: там лежали две или три свечи.
— Нужен свет, шеф. Окон здесь нет. Я проверил.
— Зажги пока одну свечу, а я выйду и погляжу, не просвечивает ли в щели, — ответил капитан, недоумевая, зачем всё это Миллеру надо. Он догадывался: янки не хочет, чтобы он задавал лишние вопросы. Правда, спокойная уверенность Дасти делала излишним неуместное любопытство. Меньше чем через минуту Мэллори вернулся. — Снаружи не видно ничего, — сообщил он.
— Вот и лады. Спасибо, шеф. — Миллер зажёг вторую свечу.
Сбросив с плеч рюкзак, положил его на топчан. Постоял рядом.
Взглянув на часы, потом на Миллера, Мэллори напомнил:
— Ты хотел показать какие-то там вещественные доказательства.
— Было дело. Я толковал насчёт трёх вещественных доказательств. — Порывшись в рюкзаке, янки вынул чёрную коробочку чуть поменьше спичечной. — Вещдок номер один.
— Что это? — Мэллори удивлённо поглядел на неё.
— Взрыватель с часовым механизмом, — Миллер стал отвинчивать заднюю крышку. — Не люблю работать с этими хреновинами. Чувствуешь себя этаким революционером, закутанным в плащ, с усищами, как у Луки, в руках бомба с дымящимся фитилём. Но фитиль — штука надёжная. — Сняв крышку, Дасти посветил фонарём. — А вот этот взрыватель ни к чёрту не годится. Выведен из строя, — добавил он негромко. — Часовой механизм исправен, а контактный рычаг отогнут назад. Механизм будет тикать хоть до второго пришествия, но от него даже шутиха не загорится.
— Какого чёрта…
— Вещдок номер два, — продолжал Миллер, словно не слыша капитана. Открыв коробку с детонаторами, бережно извлёк капсюль из фетрового гнезда, выложенного ватой, и поднёс его к самым глазам. Потом поглядел на Мэллори. — Гремучая ртуть, шеф. Всего семьдесят семь гранов, но пальцы оторвёт напрочь. И притом страшно чувствительное устройство. Лёгкий щелчок, и взорвётся. — Янки разжал пальцы, и капсюль упал на пол.
Инстинктивно зажмурясь, Мэллори отпрянул, когда американец изо всей силы топнул по капсюлю тяжёлым каблуком. Однако взрыва не последовало. — Тоже ни к чёрту не годится, верно, шеф? Ставлю сто против одного, что и остальные не лучше. — Он извлёк из кармана пачку сигарет, закурил, посмотрел, как вьётся дымок у пламени свечи, и затем убрал в карман пачку.
— Ты хотел ещё что-то показать мне, — негромко заметил Мэллори.
— Да, я хотел показать тебе и ещё кое-что, — голос Дасти прозвучал ласково, но по спине у Мэллори пробежал холодок. — Я хотел тебе показать шпиона, предателя, самого злобного, хитрозадого и двуличного убийцу и мерзавца, какого только видел свет. — Достав из кармана пистолет с глушителем, янки крепко сжимал его в руке, целясь Панаису прямо в сердце. Дасти продолжал ещё спокойнее, чем до этого: