– Очень большая разница по времени, нам не продержаться, – хмуро ответил я.
– Мы что-нибудь придумаем, – подмигнула мне Оля. – Как плечо?
– Нормально, – соврал я. – Только пульсирует очень сильно.
– Через полчаса надо будет сменить повязку, а то может начаться омертвение тканей.
– Если через это время не окажемся в гравилете, то можно будет уже не менять, – отмахнулся я.
– Глупая шутка. – Оля нахмурилась.
– Лучше скажи, ты не знаешь, почему не работает высокочастотная связь?
– Скажи спасибо, что ребятам удалось запустить аварийный спутниковый канал! Хоть с землей связались.
Я вздохнул и вынул из уха горошину рации. Она мне так и не пригодилась, а теперь с нее и вовсе никакого проку, ведь высокочастотная связь действуют в радиусе не более двух километров, она приспособлена исключительно для передачи команд членам корабельных экипажей или для координации действий на строительных работах внутри зданий.
– Не выбрасывай. – Оля протянула руку. – Дай мне на память.
– Возьми, – пожал я плечами.
Николай оторвал взгляд от экрана и сказал:
– Три торпеды увеличили ход. Сейчас они подойдут к ботику.
– Стрелкам изготовиться! – крикнул я. – В рубке приготовиться к полному развороту кругом!
Я не был обучен корабельному делу, поскольку, когда вырос, в океан никто не выходил уже много лет, поэтому даже представления не имел, какой это трудный маневр – развернуть притопленный лайнер класса «Принцессы» на сто восемьдесят градусов. Но я не видел другого выхода.
– Приготовиться к развороту кругом! – пронеслось по живой цепочке.
Я метнулся к экрану и впился взглядом в изображение. Торпеды сбавили ход и начали огибать ботик, очевидно зондируя его ультразвуком на предмет наличия в нем беглецов с корабля.
– Прицел на ботик! – скомандовал я стрелкам. – Огонь!
Девять ракет рванулись через наши головы, с воем раздирая пространство. На этот раз дымные следы прочертились не параллелями, а сошлись приблизительно в одной точке – там, где перекатывался через пенные волны оранжевый бот. Девять близких разрывов и одно прямое попадание разнесли шлюпку на рваные лоскуты пластика, но не успели взмыть ввысь пенные столбы, как еще два мощных взрыва одновременно спрессовали воздух в трех кабельтовых от нас.
– Две детонации! – сообщил Николай чуть раньше, чем ураган двойной ударной волны напором пронесся по искореженным мачтам «Принцессы». – Одна торпеда уцелела.
– Шестерым стрелкам на нос! – скомандовал я, понимая, что мой маневр не во всем удался. – Трое остаются на корме. Носовым стрелкам вести беглый огонь по торпеде, двоим оставшимся дать залп после разворота, чтобы отпугнуть две приближающиеся стаи.
Шестеро стрелков без лишних вопросов бросились вперед, перелезая через нагромождения поваленных взрывом конструкций.
– В рубке! Полный разворот кругом! – добавил я и устремился вслед за стрелками.
– Андрей, ты куда? – крикнула Оля.
– Береги тетрадки! – бросил я ей через плечо.
Пролезая под искореженной мачтой, я, несмотря на страх и брезгливость, подобрал из лужи крови оброненное погибшим стрелком ружье. Снять с него патронташ оказалось труднее и с психологической стороны, и с физической, но я справился с этим, опоясался лентой ракет, закинул тяжеленное ружье на плечо и продолжил путь вдоль борта. Яркий солнечный диск поднялся над горизонтом, лохматым от вздыбившихся волн, и стало совсем светло. Мне приходилось перепрыгивать через гнутые балки и прутья, от которых по палубе расползались длинные четкие тени, пару раз зацепился штанами и оцарапал ногу, но это не имело никакого значения. Я хотел достигнуть носовой части судна до того, как оно выполнит разворот. Мне хотелось принять участие в драке с торпедой – лицом к ее отвратительной страшной морде.
«Принцесса» сильно накренилась – я по неопытности приказал разворачиваться через поврежденный борт. Но в рубке справлялись, и это было главным на настоящий момент. Ветер свистел в леерах, мелкие соленые брызги то и дело долетали до палубы. На ходу я пытался разобраться с механизмом ружья, не хотелось спрашивать у стрелков, как обращаться с этой штуковиной.
Мой отец не любил оружия. Как-то раз я выстругал из полипласта винтовку, так он отнял ее у меня, переломил через колено и закинул в прибрежные заросли тростника.
– Оружие существует не для красоты, – строго сказал он тогда. – Не для развлечения, не для спорта. Его первая и главная функция – убивать. Причем убивать путем нанесения тяжелейших повреждений организму. Любое оружие, попав к человеку в руки, превращает его в потенциального убийцу. Я не хочу, чтобы мой сын стал убийцей. Понял? Никогда не играй в такие игрушки!
Он не научил меня обращаться с оружием. А этой ночью мина убила его. Мина тоже была оружием, так что отец оказался прав. Несомненно. Но мне недостаточно было его правоты, мне хотелось простой и понятной мести. Не только за него, а еще за Ваксу, за дядю Макса и за всех, кто погиб от нападения биотехов. Я шел убивать торпеду – для меня это было важно.
Когда я добрался до бака, «Принцесса» заканчивала разворот. На самом носу расположиться было трудновато – эта часть судна пострадала больше всего. Местами от взрыва разошлись даже швы фальшбортов, не говоря уже о менее серьезных повреждениях палубы, надстроек, лебедок и кранов. И все же я намеревался добраться до самого якорного порта, чтобы стрелять в океан не навесом, а прямой наводкой. В идеале мне хотелось увидеть торпеду живьем, как она перескакивает с волны на волну, но скорее всего она не станет так рисковать, а, наоборот, уйдет в глубину, чтобы ударить нас со стороны киля. Поэтому единственным способом одолеть ее был залповый огонь из ружей, да еще с установкой замедлителей на ракетах. Только глубинные взрывы могут повредить атакующую торпеду настолько, что она сдетонирует.
– Умеешь с ружьем обращаться? – спросил меня дядя Сэм, когда я перелез через согнутую турель крана.
Я только помотал головой.
– Все просто. Достаешь ракету. Поворачиваешь замедлитель возле оперения. Сколько щелчков, столько секунд замедления. Вставляешь ракету в ствол, замыкаешь замок. Все. Нажимаешь пусковую пластину, ружье стреляет.
– А целиться?
– Вот по этой планке. Но сейчас целиться некуда, торпеда глубоко под водой.
Я взял у дяди Сэма ракету, провернул замедлитель на три щелчка и затолкнул ее в открытый казенник ствола. Ружье клацнуло, сбоку на цевье вспыхнула красная лампочка готовности. Вскинув приклад к плечу, я высунул ствол через щель в фальшборте, выдохнул от инстинктивного страха перед первым выстрелом и коснулся пусковой пластины. Ружье рванулось у меня в руках как живое, плюнуло вперед ярким огнем и дымом. Тут же еще пять выстрелов слились в единый вой и шипение. Я видел, как ракеты ударили в воду в полукабельтове от нас, отметившись на волнах едва заметными фонтанчиками брызг. Секунда, две, три… На четвертой один за другим начали срабатывать замедлители, и взрывы рванули воздух, вспучивая штормовой океан бурунами и фонтанами пены.