Почти все палатки горели. От некоторых, считая Катину, остались только квадраты пепла на земле. Электростанция взорвалась – обломки были раскиданы на десятки метров. А может, в нее попросту угодила шальная ракета. Но больше всего меня расстроили три тела, лежавших неподалеку от грузовика. Три дайвера, ни одного из которых я не знал лично. Но на душе все равно остался осадок.
– Что-то сентиментальным я стал последнее время, – со вздохом сказал я.
– Это возрастное, – усмехнулась Катя.
Она переключила рацию в активный режим и вызвала Бориса. К моему облегчению, он отозвался почти сразу.
– Где вы? – спросил он.
– Возле грузовика, – ответила Катя.
– Так это вы из пулемета долбили?
– Вроде того.
– Молодец, Катька! Ну, молодец! Перебили бы нас тут, как цыплят, без тебя. Мужики сдрейфили, ты одна про пулемет вспомнила. А как вы друг друга с Андреем нашли в такой суматохе?
Катя задумалась, прежде чем ответить.
– Мы были вместе в момент нападения, – сказала она.
– Так… Понятно. Кхе… Ну ты, Кать, выдала номер! Ладно… Хрен с ними, с личными отношениями. Я недалеко от вас. На том месте, где была штабная палатка. Жду.
Пока мы добирались до Бориса, я насчитал с десяток погибших дайверов. Это начинало действовать мне на нервы. Золото, если рассматривать его как наживу, не стоит таких потерь. Никаких оно не стоит потерь, если рассматривать его подобным образом. Но я и не рассматривал его как наживу. Для меня оно было инструментом. Важным инструментом расчистки пути в выбранном направлении. И, пробираясь по разгромленному лагерю, я дал себе слово, что достану груз со дна или погибну в этом лесу. Третьего мне не дано. И цена не имеет значения. Я так решил.
Борис встретил нас хмуро. От штабной палатки не осталось ничего, кроме пепла, но сейфы и прочее штабное имущество не пострадали – не такая высокая температура у горящего брезента, чтобы повредить дорогостоящее оборудование.
– Плохо дело, – сказал Борис. – Потери человек двадцать. Сейчас уточняем. Трое раненных. Клубный совет склоняется к отказу от операции по поднятию золота. Боятся, что нападение повторится. А мы и так заплатили слишком высокую цену.
– Смотря за что, – сказал я.
Но Борис пропустил это мимо ушей, скорее всего не понял, о чем я.
– А ты что решил? – спросила у него Катя.
– От моего решения почти ничего не зависит, ты же знаешь. Но я голосовал за продолжение операции. Даже с учетом трех принадлежащих мне голосов я остался в подавляющем меньшинстве.
– Ты один голосовал за продолжение?
– Да. Принято решение эвакуировать людей и часть наиболее ценного груза. Отдан приказ к погрузке.
– Быстро же у вас принимают решения… – усмехнулся я.
– Обстоятельства вынуждают, – хмуро ответил Борис.
Что-то в его тоне меня напрягло. Я даже не совсем понял, какую именно эмоцию вызвал у меня этот тон – то ли настороженность, то ли надежду. Но по большому счету в лагере я был чужаком, так что в их дела мне не было смысла соваться.
– Ну, счастливого вам тогда пути, – развел я руками. – Извините, с погрузкой помочь не смогу, поскольку нам с Кочей надо еще успеть совершить несколько славных подвигов. А это нелегкая работенка.
Мой ернический тон от Кати не ускользнул.
– Ты с нами не поедешь? – удивилась она.
У меня сердце сжалось от ее взгляда. Я вдруг физически ощутил все, что всколыхнуло ее душу в эту секунду. Совсем недавно между нами возникла близость, только что мы вместе стояли у пулемета, отражая нападение на лагерь, и вдруг я с такой легкостью отказался от продолжения отношений. Мало кому подобное могло показаться приятным. Тем более женщине. И уж тем более женщине, доверившейся мне настолько.
– Я приеду позже, – честно пообещал я. – Обязательно тебя найду, не волнуйся. Веришь мне?
Наши глаза встретились. Слов мне казалось мало, ведь то, что я хотел донести до нее, было тоньше любых слов. Изреченная мысль – уже ложь, поэтому я хотел донести до нее бессловесное послание. Правдивое. И судя по блеску ее глаз, она поняла меня верно.
– Ладно, – мягко кивнула она. – Я верю. Держи… – Она достала из уха горошину рации и протянула мне ее на ладони. – В радиусе двух километров я обязательно услышу тебя.
– У меня уже есть, – постучал я по уху.
– Почему ты мне не сказал, что слышишь эфир? – сощурилась она.
– Не придал этому значения.
– Зря. Мне бы не хотелось, чтобы у тебя были от меня тайны.
– Их и не будет. Просто поверь мне.
– Верю. – Она кивнула и отвернулась, давая понять, что не задерживает меня больше.
Я вздохнул и быстрым шагом отправился к палатке, где оставил Кочу. Долгие проводы – лишние слезы. И хотя плакать я не собирался, как, впрочем, и Катя скорее всего, но неприятный осадок на душе несомненно остался, и мне хотелось поскорее избавиться от него.
Несмотря на разруху, оставленную разбойниками в этой части лагеря, наша палатка не пострадала. Кочу я застал за тем, что он собирал вокруг травяные шарики, разбросанные ногами дайверов, когда они метались тут, пытаясь отразить нападение. Кучу разметали как следует, но, зная упорство австралийца, я не сомневался, что соберет он почти все.
– Надо покидать лагерь, – сказал я ему. – Дайверы решили свернуть лавочку и смотаться.
– Жалко, – вздохнул Коча. – Выходит, что мы напрасно потратили несколько дней, стараясь войти с ними в контакт.
– Ну… – покачал я головой. – Не совсем напрасно.
– Я говорю о пользе дела, а не о твоих подвигах на личном фронте.
– Не думал, что ты можешь быть таким язвительным.
– Я не язвительный, – спокойно ответил Коча. – Наоборот, ты кажешься мне достойным этой женщины.
– Ну, спасибо, – насупился я.
– Пожалуйста. Но к пользе дела это все равно не имеет отношения. Нам придется поднимать золото самим. Хотя бы часть. Причем угроза нападения остается, сам понимаешь.
– Понимаю. Черт… Мне надо было попросить у Бориса аппарат для погружения.
– Они еще не уехали. Сходи, а я пока траву соберу.
Я поплелся обратно, хмуро пиная камушки под ногами. Постепенно светало, впереди с басовитым воем запустились турбины грузовика, распугав еще не проснувшихся птиц. У штабной палатки сборы подходили к концу – грузили только необходимое и самое ценное, не особо заботясь обо всем остальном. Десяток стрелков с винтовками держали под прицелом кромку джунглей, а на крыше грузовика время от времени поворачивалась выдвинутая автоматическая турель с многоствольным крупнокалиберным пулеметом.
Пока я добрался до того места, где недавно стояла штабная палатка, погрузка была закончена и оставшиеся в лагере начали спешно забираться в машину. Никого из знакомых в поле моего зрения не оказалось.