Ну и в-третьих, сразу за первой линией, уже готовой к бою, начала потихоньку выстраиваться вся остальная армия. А обозники, так же не торопясь, основательно, начали сворачивать лагерь…
Удар насийской латной пехоты был страшен. Атакующая волна кагдерийцев была принята на пики, отброшена, а затем латники выпустили вперед бойцов с топорами, длинными мечами и алебардами и мерным шагов двинулись вперед. Атакующая волна кагдерийцев под этим ударом просто истаяла, как кусок масла на сковородке. Самые сообразительные, успевшие выбросить примитивные грубые копья и, развернувшись, дать деру, еще не добежав до насийцев, были перебиты арбалетчиками, стрелявшими из глубины строя насийских латников.
Но вопли ужаса, вырвавшиеся из глоток кагдерийцев в тот момент, когда они поняли, с чем столкнулись, похоже, все-таки достигли их лагеря. Когда монолитно шагающая ударная колонна насийских латников завернула за скалу и вышла к уширению караванной дороги, на которой располагался первый из лагерей кагдерийской «Армии бедняков», все его обитатели уже повылезали из шалашей и примитивных земляных нор, которые язык не поворачивался обозвать землянками, и с тревогой уставились в сторону, откуда показались насийцы.
Завидев вал латной пехоты, грозно накатывающийся на них, полторы тысячи человек, обретающихся на этой поляне, дружно завопили… а вот потом начался хаос. Большая часть просто начала растерянно метаться, то хватаясь за оружие, то бросаясь к своим убогим жилищам, то просто начав бегать по поляне и что-то вопить. Вторая по численности группа, бросив все и делая даже попытки схватить оружие или залезть в шалаш либо землянку за какими-то имеющимися у них ценностями, просто дунула в противоположную от насийцев сторону. Ну а третья, самая малочисленная, но не только услышавшая скорее даже не команды, а вопли своих вожаков, но и успевшая их осознать, а также, похоже, обладавшая хоть какими-то остатками мужества, похватала оружие и атаковала насийцев. Ну, попыталась…
Боя не получилось. Колонна передового полка успела втянуться на поляну и укрыться панцирем щитов, из-за которых сноровисто работали алебардисты и мечники, вновь оттянувшиеся за первую линию щитоносцев. А попытка кагдерийцев организовать атаку на колонну с трех сторон привела лишь к тому, что мерно и неторопливо, но так же неотвратимо выдвинувшаяся из-за первого полка колонна второго полка латников обошла правую группу нападавших и ударом в тыл размазала ее о строй щитоносцев первого полка. Третий полк точно так же поступил с группой кагдерийцев, попытавшихся атаковать слева. После чего полки произвели ротацию: вперед двинулся второй полк, за ним третий, а последним двинулся первый, выдержавший начальный удар и понесший самые большие потери. Впрочем, по меркам нормального сражения они были крайне незначительными – около двадцати убитых и меньше сотни раненых, при том, что у противника только убитых насчитывалось не менее девяти сотен. Но так и бывает, когда неорганизованная толпа сталкивается с обученной держать строй и нормально вооруженной и оснащенной армией.
Следующие четыре с половиной часа все продолжалось более-менее одинаково. Через три часа продвижения, после разгрома очередного лагеря «Армии бедняков», насийскую латную пехоту сменила агберская, но на общем темпе продвижения это никак не отразилось. Объединенная армия продолжала спокойно и неотвратимо двигаться вперед, пока, наконец, не дошла до той каменной стены, на которой шейкарцы в первый раз встретили «Армию бедняков». И лишь здесь войско наконец-то впервые встретило сколь-нибудь внятное и организованное сопротивление.
– Что скажешь, Грон? – небрежно спросил у Грона Ормераль, осматривая колышущееся море голов, заполнявшее узкую долину, начинающуюся у Двузубой скалы. Грон пожал плечами.
– Два часа и пойдем дальше. Надо только вовремя менять передовые полки, – он задумался, а потом махнул рукой. – Здесь, пожалуй, первый раз ударим конницей. Как твои «Черные башни»? Смогут вовремя остановиться?
– Мои «Башни» сметут любо… – горделиво начал насиец, но, осознав вопрос, запнулся. – Ну-у… э‑э‑э, если хорошо проинструктировать не только полковника, но и все ротных, то…
– И сержантов тоже, – кивнул Грон, потом вздохнул. – И то не факт, что дойдет. А если даже дойдет – совсем не факт, что послушаются. Мне очень долго пришлось выбивать из своих гвардейцев дурь и приучать их очень четко исполнять команды. Слава Владетелю, у меня уже был опыт воспитания оноты и кое-какой авторитет.
Король Насии хмыкнул. Да уж, кое-какой…
– Но все равно, по центру придется пустить именно «Черных башен», – продолжил Грон. – У них самые тяжелые доспехи и они легко рассекут эту толпу, которую, как я думаю, только палками удалось заставить встать хотя бы в относительное подобие строя. Только пусть не увлекаются. Где-то за спиной пятидесятой шеренги у них начинается каменная стена, сложенная шейкарцами из больших валунов и обломков скал… вон там, где у них стоят стрелки. С этой стороны она относительно пологая, но все равно, если кони на нее наскочат – поломают ноги.
Ормераль молча кивнул и, развернув коня, крупной рысью двинулся к сосредотачивающейся в тылу насийской кавалерии.
Атака началась через час. Таранный удар «Черных башен» был страшен. Людей перед строем полка просто разбрызгало по сторонам, как воду под форштевнем корабля. Ну… тех, кто не был просто стоптан чудовищными копытами огромных коней, весящих почти тонну даже без специальных доспехов. Впрочем, кирасиры Агбера так же не посрамили честь своей страны и лишь ненамного отстали от самой тяжелой кавалерии шести королевств. А затем вперед двинулась пехота…
– Вы были правы, друг мой, – уважительно кивнул Ормераль Грону, когда солнце уже начало клониться к закату. – Всего два часа.
Грон вежливо поклонился в ответ на подобное признание и учтиво уточнил у короля Насии:
– Ваше величество, вы не против, если я поставлю в голову своих мечников? Там идет довольно длинный узкий участок, а мои обучены менять ряды прямо в процессе плотного контакта с противником… – в принципе, он мог бы и не спрашивать, ибо был полностью в своем праве. Но… чем еще заниматься во время такого скучного, рутинного и долгого сражения. Профессионалы столкнулись с дилетантами, которым к тому же некуда деваться. Эту армию списали со счетов даже ее предводители. Но ему, Грону, предстояла схватка с другой силой, куда более злобной и опасной, хотя и куда менее многочисленной.
6
Йокромбиг проснулся поздно. Снаружи, наверное, уже совсем рассвело, но сюда, на третий уровень городских катакомб Несвиздзя, солнечный свет не проникал никогда. Впрочем, для Йокромбига это не составляло особенной беды. Более того, выйди он на солнечный свет каким-нибудь ясным летним денечком, так, пожалуй, сразу и ослепнет, потому что он прожил на третьем уровне городских катакомб столицы Кагдерии всю свою сознательную жизнь.
Нет, это утверждение вовсе не означало того, что он никогда не покидал катакомбы. Йокромбиг прожил обычную бурную и полноценную жизнь типичного жителя городских трущоб Несвиздзя. Пятилетним мальчонкой он первый раз выбрался из катакомб просить милостыню. И ему подавали. Ну а как же? Жизнь в таком месте, как катакомбы, не очень хорошо влияет не только на рост и развитие ребенка, но и на развитие плода. Поэтому Йокромбиг появился на свет уже с несколькими вполне достойными и выгодными увечьями – сросшимися пальцами на ноге, бельмом на глазу и сухорукостью. Так что сердца молодых горожанок невольно наполнялись жалостью, когда они видели перед собой маленького мальчика с умильно-печальными глазенками, жалостливо ковыляющего за ними, выставив на всеобщее обозрение свои увечья и умоляюще протягивающего к ним свою сухую лапку. Но это продолжалось только до двенадцати лет. Ну… жалость горожанок. А после они начали гнать «жалкого бездельника-попрошайку» или «проклятого уродца» и спускать на него собак.