Кошку охватил такой ужас, что несколько секунд она не могла двинуть ни рукой, ни ногой. «Дура, зачем ты потащилась сюда?!» В глубине души Кошка не верила, что сюда наведываются выжившие из Университета, но раньше ей казалась заманчивой мысль о встрече с ними. Только она не так себе представляла все это. Одно дело – если бы она наблюдала из укромного места за чужими, не подозревающими о ее присутствии, и совсем другое – быть застигнутой врасплох. «Интересно, что ученые делают с мутантами?» Она вспомнила рассказы Сергея об экспонатах в спирту, и воображение тут же нарисовало ей банку, где плавает кисть ее собственной руки, с уродливым шрамом на месте шестого пальца. Банку с аккуратно наклеенным ярлычком: «Поймана в музее такого-то числа две тысячи тридцать третьего года»…
Она постаралась взять себя в руки. Шаги приближались. Кошка оглянулась, но за витриной ничего видно не было. И тогда она, стараясь ступать бесшумно, торопливо пошла прочь, напрягая зрение изо всех сил, чтобы ненароком не врезаться во что-нибудь по пути.
Из одного зала Кошка выскочила в другой, поменьше. Растерянно огляделась – перед ней было два выхода. Она кинулась прямо и попала в следующий зал. Болело предплечье, куда воткнулся шип неизвестного растения, по-прежнему кружилась голова, слабость тоже не проходила, а напротив, стала еще сильнее. Ей даже пришлось немного постоять, чтобы отдышаться. В душе теплилась надежда, что тот, сзади, свернет в другую дверь и ей удастся с ним разминуться. Но нет, шаги послышались вновь. Надо было скорее уходить, но как найти выход?
Шатаясь, она вышла из зала и вскоре оказалась на небольшой площадке, откуда вниз шла очередная лестница. Цепляясь за перила и то и дело повисая на них всей тяжестью, Кошка не шла, а скорее сползала по ступенькам, согнувшись от боли, из последних сил заставляя себя двигаться. Голова кружилась, во рту пересохло.
«Бум! Бум! Бум!» – стучало у нее в ушах. Кошка не могла понять, был ли то шум крови или посторонние звуки. Кажется, у нее начинался жар, и она подумала, что вот-вот потеряет сознание. Толкнулась в дверь, возникшую перед ней, – та была заперта. Побрела дальше, держась за стену.
Темнота в глазах. Хруст мусора под ногами. Бледный луч месяца, падающий сквозь пролом в стене. Гулкие шаги за спиной.
Значит, среди мертвых обитателей музея притаился живой. Затерялся среди скелетов и чучел, следил за ней. А теперь обнаружил себя и хочет ее догнать. Ей снова вспомнилась огромная белая статуя, изображавшая зверя с уродливой мордой и человеческими руками, которая так ее напугала. Умом она понимала – статуя ожить не может. Но ужас был сильнее рассудка.
Наконец Кошке посчастливилось набрести на дверь, ведущую на улицу, но за ней маячил знакомый силуэт – словно пень с растопыренными щупальцами. Откуда здесь взялся горгон? Она оглянулась и, поняв, что не в состоянии двигаться, опустилась на пол.
Шаги приближались. Ей вдруг представилось, что это ожил дикарь с дубиной, который лишь притворялся неподвижным. Ну конечно, ведь в музее явно не хватает еще одного образца – человека современного. Или мутанта современного. Сейчас этот дикарь огреет ее своей дубиной по голове, а потом придут гости из Изумрудного Города, сделают из нее славное чучело и посадят за стекло на пару с тем улыбающимся типом. Или поставят возле скелета с яблоком в руке и дадут ей в руки тоже что-нибудь забавное…
Неизвестный был уже совсем рядом, а у нее даже не было уже сил повернуть голову.
Кошка пришла в себя и поняла, что ее куда-то несут. Возможно, как раз в Изумрудный Город, на предмет изготовления из нее чучела. Но сопротивляться не было сил, и она покорно висела на плече у неизвестного.
Когда в следующий раз пришла в себя, обнаружила, что находится в палатке и лежит на стареньком спальнике. Голова болела, тело ломило, во рту пересохло. Но она была пока жива, и это радовало. Рядом сидел человек в штанах цвета хаки со множеством карманов и выцветшей черной толстовке. Лицо его было обветренным и суровым, но почему-то внушало доверие.
– Пить, – попросила она.
Человек достал флягу и протянул ей. Питье было кисловатым и пахло травами.
– Где я? – спросила Кошка жалобно.
– В метро, на Академической, – ответил он. – А тебе куда надо?
– Как я здесь оказалась? Я была в музее…
– Если б не мы, ты бы в нем и осталась. Вообще-то там не так уж опасно, просто надо знать кое-какие правила. Ты, видно, укололась молочаем, а внизу горгон караулил. Здоровому человеку его обойти – раз плюнуть: не самый крупный экземпляр. Прямо скажем – хилый горгон, плохонький, попадаются и пострашнее. Но тебя, одурманенную, он запросто мог схарчить. Так что скажи «спасибо», что мы мимо проходили случайно.
– Один шанс из тысячи, – важно заявил сидевший рядом бородач в спортивном костюме. Кошка с трудом повернула голову в его сторону.
– Это наш капитан Вероятность, – представил его первый. – А меня можешь звать просто Меткий Глаз. Скоро придет еще Кондрат Неуловимый – вообще крутой мужик, таких на все метро единицы. Ну, Хантер, может, еще пара человек – не больше. Как раз он почти всю дорогу до метро тебя и тащил. Вообще-то в музее гибнут только новички и лохи последние. А тебя что ж, не предупредили насчет горгона? Зачем тебя вообще в музей-то одну понесло? Это, знаешь ли, такое место – туда новичку в одиночку лучше не ходить.
– Мне велели принести молочая, – вспоминала Кошка.
– А как правильно с ним обращаться – не предупредили? Это кто ж тебе велел? – нахмурился человек.
– Начальник ваш, Череп.
– Да какой он нам начальник! – отмахнулся человек. – Нам эти гопники – не указ. Мы – вольные сталкеры. Сегодня – здесь, завтра – там. Хотим – на Профсоюзную уйдем, хотим – на Ленинском палатку раскинем. Просто в последнее время и там, и там неспокойно, потому и осели здесь.
– Да, на Ленинском недавно ужас что творилось, – пробормотала Кошка. – У них там, кажется, теперь другой начальник… А про вас я сначала вообще подумала, что вы из Изумрудного Города.
Человек неодобрительно посмотрел на нее.
– Не поминай всуе, – наставительно сказал он. – Хотя, конечно, если кто оттуда и появится, то, скорее всего, именно в музее – уж больно место подходящее. Но за что ж с тобой так – молочай требовать, не рассказав, как нужно с ним обращаться? Так у нас и с новичками не шутят, а ты и вовсе баба… Ладно, теперь не заботься ни о чем, ты у нас под охраной. На-ка вот, попей еще – надо тебе яд из организма выводить, – и он протянул ей кружку с чаем. – Ты вообще могла там, наверху, в оранжерее и остаться. Молодец, что слабости не поддалась, стала двигаться. Яд – он с потом выходит, поэтому после укола молочая первое дело – побегать как следует, попрыгать либо сплясать. Вообще-то, если уж ты сразу тапки не отбросила, значит, отравление не такое уж сильное. Тебя наш доктор осматривал, Мишаня, пока ты в беспамятстве лежала. Сказал – организм крепкий, выкарабкается.