Спорить с ним было не умнее, чем соревноваться с Тошкой, кто дольше задержит дыхание. Так что я предпочел заткнуться. А вот Леська, надо признать, держалась молодцом, и хотя веки у нее покраснели от усталости и недосыпа, она не собиралась оставлять нас одних за компьютером.
Единственный известный мне сетевой шлюз, связанный с внутренней коммуникационной сетью охотников, выходил на ретрансляционную башню в Антарктике. Неблизко, надо признать, но Долговязый в зародыше пресек мою идею поискать что-то похож в нашем регионе.
– Там ты уже хоть кого-то знаешь, – сказал он. – Это раз. Во-вторых, если наши вопросы вызовут у кого-то подозрения, из Антарктики сюда не нагрянет отряд охотников. Даже если решат связаться с близлежащей базой, у нас будет минимум часика четыре, чтобы смотаться отсюда. Но чтобы такой шорох устроить, надо постараться как следует, а мы будем действовать осторожно. Добро?
Я кивнул и застучал по клавишам, набирая адрес сетевого шлюза. После ввода пароля в динамиках зашуршал эфир, а Долговязый одобрительно крякнул.
– Червень, Бес, Цаца, ответьте Копухе, – проговорил я в микрофон.
– На связи Червень, – тут же отозвался приглушенный помехами голос. – Привет, герой. Дело есть? Или поболтать?
– А ты где?
– В гнезде! У меня дежурство.
– Можешь запросить со стрелкового комплекса гражданский сетевой адрес?
– Легко, – в голосе ракетчика послышалась заинтересованность.
– Тогда валяй, – я продиктовал ему адрес нашего терминала. – Камерой подключись.
Через несколько секунд в углу экрана возник сначала черный прямоугольник, а затем изображение парня в полярном варианте формы охотника. Я сразу сообразил, почему ему дали прозвище Бес, – похоже, в его предках числилась вереница южноамериканских краснокожих, что в сочетании с гладкой лысиной вызывало предсказуемые ассоциации.
– Так вот ты какой, Копуха! – подмигнул он мне.
«Есть очень серьезное дело, – показал я ему жестами Языка Охотников. – В эфир говорить не могу, а тут, если кто третий подключится, будет видно».
«Добро», – просигналил он мне в ответ, еще больше заинтересовавшись.
«Мне нужна карта заброшенных, законсервированных пли просто пустующих шельфовых баз».
«В Антарктике?»
«Нет. В южной и экваториальной части Суматры».
«У меня нет таких данных».
«А достать сможешь?»
«Сомнительно. Это взводного надо трясти. Регион-то другой. Хотя нет, гоню. Можно Цацу разбудить, он с основного терминала может поднять хоть глобальную сеть. Срочно надо?»
«Да. Не знаю, когда еще смогу выйти в сеть».
«Ты не в беде часом? – Бес внимательно глянул в камеру, стараясь понять, что происходит у нас в номере. – Адрес в Ангарной Бухте. В гонках участвуешь? «
«Маскируюсь, – подмигнул я. – На самом деле ищем одного человека».
«А базы каким местом?»
«Пока сам не знаю, – соврал я. – Есть подозрение, что тут кое-кто приторговывает снаряжением».
«Обращался бы в штаб».
– Дай поохотиться, Бес! – сказал я вслух.
– Понял. Ладно, Копуха, не грузись. Это я так. Подожди пяток минут, я дерну Цацу.
Через несколько минут изображение в углу экрана дрогнуло, и я понял, что Бес повернул камеру так, чтобы видно было его монитор, на который Цаца вывел нужный фрагмент карты.
– Дай крупнее, – попросил я.
Понятно было, что напрямую в сеть он карту даст, там ведь стоит метка от копирования. Однако, увеличив изображение на весь экран, я понял, что такой степени подробности нам хватит. Нажав кнопку записи, я сохранил изображение в файл и щелкнул пальцем по микрофону. Камера снова вернулась в исходное положение.
Я показал поднятый вверх указательный палец, что на Языке Охотников означало «норма». Бес кивнул и отключился от прямого адреса. Дело было сделано.
– Если будут проблемы, выходи на связь, – прозвучал его голос в динамиках.
– Да и без проблем не потеряюсь.
– Годится.
– Тогда конец связи.
Отключившись от шлюза, я тут же вывел карту на монитор, и мы втроем прильнули к нему. На схеме разноцветными бусинками были обозначены шельфовые и заякоренные базы разной степени консервации. Большинство, судя по красному цвету, сейчас были заселены охотниками, а пустых на юге Суматры было всего три, причем все три брошенные. Брошенными назывались базы, на которые охотники никогда уже не собирались возвращаться. А это значит, что для Жаба они представляли наибольшую ценность.
– Одна совсем рядом, – Долговязый цокнул ногтем по экрану. – С нее и начнем. К тому же она неглубоко, всего триста метров.
Честно говоря, я представления не имел, как без специального снаряжения он собирается нырнуть на столь приличную глубину. Ни воздушный, ни газовый аппарат на таких отметках уже не поможет. Это территория жидкостных скафандров, а у нас ни скафандра такого не было, ни допуска к нему. Не думаю, что после криминальной истории с подделкой микросхем Долговязый решился бы снова сделать хоть парочку. Оставалось одно – дозу грибка в кровь. Но это дело нешуточное, это означало, что на трехсотметровую глубину придется нырять голышом, в самом пряном смысле. В общем, я решил пока не выяснять подробности, чтобы не шокировать Лесю.
Долговязый велел каждому из нас запомнить координаты одной базы наизусть, после чего удалил файл с компьютера и записал на его место другой ролик с тем же именем. На ролике мы втроем показывали в камеру кукиши. Всем показалось, что это весело. Та что если кто-то решит найти здесь карту шельфовых баз, он тоже повеселится.
– Завтра после гонки забираем Молчунью на «Рапид» и рулим к первой базе, – сообщил отставник. – Будем проводить разведку.
– Её можно провести раньше, – негромко сказала Лися. – Тогда завтра уже будем знать, стоит ли двигаться ко второй базе.
– Что ты имеешь в виду? – повернулся к ней Долговязый.
– Тошка и Лидочка специально обучены для разведки глубоководных технических сооружений.
– Там глубина триста метров! – напомнил я. – А дельфины ныряют на тридцать.
– Ты мне будешь рассказывать про дельфинов? – улыбнулась она. – Это дикие дельфины ныряют на тридцать. Тошка спокойно работает на глубине до ста метров, а Лидочка еще больше. К тому же она на расстоянии в двадцать метров отличит брошенные в воду монеты разного достоинства.
– Ни фига себе! – удивился я.
– В экспериментальных условиях, – добавила Леся, – еще в двадцатом веке дельфин погружался на полкилометра. Так что трехсотметровую отметку Лидочка возьмет. К тому же она легко сможет отличить занятую базу от пустующей.
– Это по каким же признакам? – напрягся я.