«К чему ты клонишь?» – спросил Калеб.
«В свитке описывается путь, они покидают это место и направляются в другое. Может, здесь говорится о том, чтобы мы тоже посетили эти места, пустились в дорогу. Может, мы и не найдём ничего по пути. Может быть, наша цель – сам путь».
Калеб нахмурился.
«Для людей, бродящих по лабиринту, важен сам лабиринт, именно поэтому они по нему идут, – пояснила Кейтлин. – Им неважна конечная цель. Они идут в разных направлениях, по разным проходам, и предполагается, что они меняются и узнают для себя что-то новое, проходя по лабиринту».
Калеб восхищённо посмотрел на Кейтлин. Ему, очевидно, понравилась её мысль.
«Ну, хорошо, – сказал он. – Предположим, ты права. Но даже в этом случае, куда нам идти? Куда ведёт нас этот лабиринт?»
«Ну, – протянула Кейтлин, ещё раз читая пергамент, – здесь написано «покидают коммонские земли» и «входят в кольцо крови». Значит, нам нужно найти кольцо крови».
«И что это?» – недоумённо спросил Калеб.
Кейтлин встала рядом с ним и посмотрела на карту. Исторический пеший маршрут «Путь свободы» включал в себя 18 достопримечательностей и имел протяжённость четыре километра. Немало. Кейтлин понятия не имела, куда им следует идти дальше и с чего начинать. Она осмотрела все достопримечательности. Ни одна из них не имела форму круга или кольца, и на карте не было ни единого слова о кольце крови.
Она читала названия на карте, но ничего не приходило ей в голову.
А потом она увидела.
Внизу карты находились сноски. В сноске, посвящённой Старому Капитолию, говорилось, что «на улице у здания находится памятная метка, знаменующая собой место Бостонской бойни».
«Вот оно! – взволновано сказала Кейтлин, указывая на надпись. – Бостонская бойня. Здесь ничего не говорится о кольце, но здесь явно речь идёт о крови».
Она взглянула на Калеба: «Что думаешь?»
Калеб ещё раз внимательно оглядел карту и потом посмотрел на Кейтлин:
«Пошли».
* * *
Кейтлин и Калеб вышли из парка и направились по Корт-стрит в сторону исторического района Бостона. Вскоре показался Старый Капитолий. Он представлял собой большое здание из красного кирпича, идеально сохранившееся с восемнадцатого столетия. В здании было много окон, а наверху располагалась большая белая башня. Здание поражало своей простотой и красотой.
Дойдя до Капитолия, Кейтлин и Калеб решили обойти его в поисках метки, указывающей на Бостонскую бойню. Они нашли её, завернув за угол.
Они остановились. Метка была в форме кольца. Идеальный круг.
Метка, знаменующая Бостонскую бойню, была небольшой, не больше размера стандартного канализационного люка. Они подошли ближе и внимательно её осмотрели.
На ней не было каких-либо особых опознавательных знаков – просто металлический круг у основания здания Старого Капитолия.
«Это логично, – сказал Калеб. – Мы напали на след».
«Почему ты так думаешь?»
«Балкон над нами, видишь его? Здесь была впервые оглашена Декларация независимости».
Кейтлин посмотрела на небольшой балкон.
«И?»
Калеб сделал глубокий вдох, готовясь рассказать длинную историю:
«Основание американского государства было на самом деле основанием государства вампиров. Свобода и справедливость для всех. Свобода вероисповедания. Неужели ты в самом деле думаешь, что небольшая группа людей могла победить могущественное государство? Ты думаешь, небольшая группа людей могла справиться с этой задачей?
Это были мы. Наша раса. Но ты не прочитаешь об этом в учебнике по истории. Основание американского государства – это основание нашего государства.
С тех пор злобные расы вампиров, особенно Клан Чёрной волны, пытаются всё испортить. Именно поэтому у нас всегда две воюющие стороны. Хорошие и плохие. Свобода и гонения. Где есть одно, там ищи и другое.
Твой отец – кем бы он ни был – был одним из отцов-основателей, я в этом полностью уверен. Ими были самые могущественные вампиры. Именно в их руках находилось самое мощное оружие, которое он сохранили на века».
«То есть они его спрятали?» – спросила Кейтлин, стараясь осознать услышанное.
«Меч, который мы ищем – это турецкий меч, созданный для защиты, а не для нападения, если, конечно, он попадёт в нужные руки. Если он попадёт в плохие руки, то может стать мощнейшим оружием уничтожения. Именно поэтому его так надёжно спрятали. Его могут найти только избранные, те, кому это предназначено. Если кто и мог его спрятать, так это твой отец».
Кейтлин была в замешательстве. Слишком много информации. Ей было сложно во всё это поверить и всё принять. Видимо, на этом сюрпризы не заканчивались, но их поиски близились к концу.
«Я не вижу здесь никаких подсказок», – сказала Кейтлин, оглядываясь.
«Я тоже, – вставил Калеб. – Если ты права и твоя теория верна, то разгадка кроется в пути, а это значит, что нам просто нужно было увидеть это место и двигаться дальше».
Калеб вновь углубился в чтение свитка.
«Встречаются в доме», – медленно и задумчиво прочёл Калеб. – В каком доме?»
Кейтлин взглянула на карту «Пути свободы».
«Здесь много домов: дом Пола Ревира, дом Джона Коберна, дом Джона Смита… Это может быть любой из них. Это вообще может быть любой дом, а не только те, что включены в «Путь свободы», – сказала она.
«Мне кажется, мы не зря находимся на этом «Пути», – заметил Калеб. – Где бы он ни был, этот дом тоже должен быть частью «Пути свободы».
Оба углубились в изучение карты, читая все надписи. Кейтлин вдруг остановилась. Ей пришла в голову одна мысль.
«А что, если это вовсе и не дом?» – спросила она.
Калеб посмотрел на неё.
«Ссылка на дом слишком проста и очевидна. Все другие подсказки были более сложными. Что, если имеется в виду дом, но не в прямом смысле. Что если это образное выражение?»
Она пробежала пальцем по карте.
«Например, это может быть церковь. Смотри, – добавила Кейтлин, указывая на карту, – здание Олд-Саут-Митинг-Хаус. Оно за углом».
Калеб посмотрел на неё, в глазах его читалось одобрение и восхищение.
Он улыбнулся: «Хорошо, что ты со мной».
* * *
Они быстро прошли по Вашингтон-стрит и через пару минут уже стояли перед входом в церковь Олд-Саут-Митинг-Хаус, представлявшую собой очередной пример идеально сохранившейся старинной церкви.
Войдя внутрь, они натолкнулись на служительницу.
«К сожалению, мы закрываемся, – сказала она. – Как и любой другой музей, мы работаем до пяти часов вечера, но будем рады видеть вас завтра».