* * *
Кейтлин и Калеб подошли к дому Коулманов. Снег поскрипывал у них под ногами. Дом был небольшим – скромное ранчо по соседству с просёлочной дорогой. На заднем дворе, почти у самой ограды, стоял сарай. Кейтлин взглянула на беспорядочно припаркованные на лужайке около дома старенькие грузовики-пикапы и на следы, отпечатавшиеся в снегу. Было очевидно, что все следы вели в сарай.
Это было основное развлечение детей Оквилля – они всё время пропадали в сараях. Оквилль был не просто пригодом, он был сельским пригородом, а сараи давали детям возможность проводить время вне поля зрения и контроля родителей. Сарай был намного лучше подвала, ведь здесь родители не могли их слышать, и у них был свой вход и свой выход.
Кейтлин сделала глубокий вдох, подошла к сараю и потянула на себя тяжелую деревянную дверь.
Первое, на что она обратила внимания, был запах. Пахло марихуаной. В воздухе витали облака дыма.
Ещё Кейтлин уловила запах выдохшегося пива. Очень сильный запах.
Потом она почувствовала запах животного. Раньше её обоняние не было настолько сильным. Шок от осознания присутствия в сарае животного резко привел её в чувства, как будто ей дали понюхать нашатырного спирта.
Кейтлин посмотрела направо, напрягая зрение. В углу лежал большой ротвейлер. Он медленно сел на задние лапы, посмотрел на неё, оскалился и тихо зарычал. Это был Бутч. Теперь Кейтлин его вспомнила. Это был противный ротвейлер Коулманов. Только злобного животного не хватает для создания идеального картины хаоса Коулмановской жизни.
От Коулманов всегда жди неприятностей. В семье было трое детей, три брата 17, 15 и 13 лет. Сэм подружился со средним братом по имени Гейб. Все три брата были проблемными подростками. Отец давным-давно ушёл из семьи; где он бы, никто не знал, а матери никогда не было дома. Фактически, они выросли, предоставленные сами себе. Несмотря на свой юный возраст, братья всегда были либо пьяны, либо под действием наркотиков. Да и в школе они провели намного меньше времени, чем вне её.
Кейтлин расстраивало, что Сэм с ними связался. Это не могло привести ни к чему хорошему.
Из глубины сарая доносилась музыка. Pink Floyd. Wish You Were Here.
Там кто-то есть, подумала Кейтлин.
В сарае было темно, а на улице ярко светило солнце, поэтому Кейтлин понадобилось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к полумраку.
Она увидела Сэма. Он сидел посередине разодранного дивана, окружённый десятком мальчишек. С одной стороны от него сидел Гейб, с другой – Брок.
Сэм сидел, склонившись над бульбулятором. Сделав затяжку, он отодвинул его в сторону и откинулся на спинку дивана. Он глубоко вдохнул воздух и слишком долго не выдыхал. Выдох.
Гейб похлопал его по плечу, и Сэм поднял глаза вверх. Одурманенным взглядом он уставился на Кейтлин. Глаза его были налиты кровью.
Внутри у Кейтлин что-то кольнуло. Она была чрезвычайно расстроена и винила во всём только себя. Она вспомнила последний раз, когда они виделись в Нью-Йорке, вспомнила их ссору и её жестокие слова. «Убирайся!» крикнула она ему тогда. Почему она была так сурова к Сэму? Почему она не могла всё исправить?
Было уже слишком поздно. Если бы тогда Кейтлин выбрала другие слова, тогда бы всё могло быть иначе.
Еще она чувствовала злость. Она злилась на Коулманов и на всех мальчишек, находящихся сейчас в сарае, сидящих на потрепанных диванах, стульях и связках сена, курящих, пьющих и растрачивающих свою жизнь впустую. Они могли поступать с их жизнями, как им было угодно, но они не имели права вовлекать во всё это Сэма. Он был лучше их, просто у него в жизни никогда не было поддержки. Он не знал отца и не видел доброты от матери. Он был отличным парнем, и Кейтлин была уверена, он мог бы быть лучшим в своём классе, если бы не проблемы дома. Вместе с этим она понимала, что уже ничего нельзя было сделать. Ему просто стало всё равно.
Кейтлин сделала несколько шагов по направлению к брату.
«Сэм?» – позвала она его.
Сэм посмотрел на неё, но не сказал ни слова.
Сложно было расшифровать его взгляд. Виной всему были наркотики? Или, может, он притворялся, что ему всё равно? Или, может, ему на самом деле было всё равно?
Безразличный взгляд ранил Кейтлин больше, чем всё остальное. Она ожидала, что Сэм будет рад её видеть, думала, что он встанет с дивана, подойдет и обнимет её. Она не думала, что всё будет так. Казалось, её присутствие было ему совершенно безразлично, как будто она была чужой. Может, он специально так себя вёл, чтобы покрасоваться перед друзьями? Или Кейтлин действительно навсегда испортила их отношения?
Спустя несколько секунд Сэм отвёл взгляд и передал бульбулятор кому-то из парней. Он смотрел только на окружающих его парней, игнорируя присутствие Кейтлин.
«Сэм! – прокричала Кейтлин намного громче, чувствуя, как её щеки горят от злости. – Я с тобой разговариваю!»
Она слышала смех его друзей-неудачников, и злость волнами накатывала на неё. При этом Кейтлин чувствовала ещё что-то помимо злости. Это был животный инстинкт. Злость дошла до такой степени, что Кейтлин было сложно с ней справляться, она боялась, что может потерять контроль над ситуацией. Злоба была нечеловеческой, она понемногу превращалась в животную ярость.
Парни были крепкого телосложения, но сила, которую Кейтлин чувствовала внутри, подсказывала ей, что она легко справится с любым из них. Ей было сложно сдержать гнев, но она продолжала надеяться, что у неё хватит сил, чтобы совладать с собой.
В это время ротвейлер зарычал громче и начал медленно приближаться к Кейтлин. Казалось, что он тоже что-то чуял.
Кейтлин почувствовала нежное прикосновение руки. Калеб. Он был рядом. Он тоже почувствовал нарастающий внутри неё гнев и одолевающий животный инстинкт. Калеб пытался её успокоить, говорил ей, что она должна взять себя в руки, не давать себе перейти черту. От его присутствия Кейтлин стало лучше, но злоба не прошла.
Наконец-то Сэм повернул голову и посмотрел на сестру. В его взгляде она прочитала вызов. Он до сих пор на неё злился, это было очевидно.
«Что тебе надо?» – отрезал Сэм.
«Почему ты не в школе?» – Кейтлин услышала себя будто со стороны. Она не совсем понимала, зачем спросила об этом, особенно учитывая все те вопросы, которые она хотела ему задать. В ней говорил материнский инстинкт. И вот, что из этого вышло.
Парни снова загоготали. Злость её усилилась.
«А тебе-то что? – ответил Сэм. – Ты сама сказала мне убираться».
«Прости меня, я не хотела», – проговорила Кейтлин.
Она была рада представившемуся шансу наконец-то сказать эти слова.
На Сэма они не произвели никакого впечатления. Он продолжал всё также смотреть на неё.
«Сэм, мне нужно поговорить с тобой… наедине», – продолжила Кейтлин.