Кэйтлин не понравилось, что его пальцы вонзились в ее руку, что он вел ее, как ребенка. Она почувствовала, что по ее телу поднимается тепло. Девушка ощутила, что на нее накатывает ярость. Кэйтлин не знала как или почему, но она это знала. И она также знала, что через минуту не сможет контролировать свой гнев – или применение силы.
Ей нужно прекратить все это до того, как будет слишком поздно. Она приложила максимум усилий, чтобы это остановить, но пока его пальцы были на ее руке, ярость не отпустит девушку.
Кэйтлин быстро вырвала свою руку – до того, как сила в полной мере взяла над ней верх – наблюдая за тем, как его рука отлетела от нее. Охранник отскочил на несколько футов назад.
Он уставился на нее, пораженный тем, что девчонка ее размера смогла оттолкнуть его на несколько футов по коридору всего лишь легким взмахом ладони.
Охранник колебался между негодованием и страхом. Кэйтлин видела, что он решает, как ему быть – напасть на нее или отступить. Он опустил руку к ремню, на котором висел большой газовый баллончик.
«Если прикоснетесь ко мне еще раз, юная леди», – гневно произнес он. – «Я использую этот баллончик против Вас».
«Тогда сами не прикасайтесь ко мне», – бросила вызов Кэйтлин. Она была поражена звуком своего собственного голоса. Он изменился – стал глубже, более первобытным.
Охранник медленно убрал руку с баллончика. Он сдался.
«Идите впереди меня», – сказал он. – «Дальше по коридору вверх по этой лестнице».
* * *
Охранник провел ее через переполненный вход в кабинет директора. Его рация отключилась, поэтому он поспешил в другое место. Но, прежде чем уйти, он обернулся к Кэйтлин со словами:
«Не попадайся мне снова на глаза в этих коридорах», – огрызнулся он.
Кэйтлин обернулась и увидела пятнадцать школьников разного возраста – одни сидели, другие стояли. Очевидно, все ждали встречи с директором. Они все выглядели, как неудачники. Их пропускали в кабинет директора по одному. За ними наблюдал охранник, но как-то вяло – он больше клевал носом, чем держал вахту.
Кэйтлин не собиралась ждать полдня, и ей точно не хотелось встречаться с директором. Ей не следовало опаздывать в школу, это правда, но этого она не заслужила. С нее довольно.
Дверь из коридора открылась и охранник втащил сюда еще троих школьников, которые дрались и толкались.
В приемной, которая и без того была переполнена, началась потасовка. После того, как прозвенел звонок, за стеклянной дверью Кэйтлин увидела, как наполняются коридоры. Теперь бедлам был и внутри, и снаружи.
Кэйтлин увидела свой шанс. Когда дверь снова открылась, она нырнула мимо другого школьника и выскользнула в коридор.
Она быстро оглянулась через плечо, но никого не заметила. Девушка быстро прошла через плотную толпу школьников, пробираясь на другую сторону, после чего свернула за угол. Кэйтлин снова проверила, но за ней никто не шел.
Она была в безопасности. Даже если охранники заметят ее отсутствие – в чем она сомневалась, поскольку ее даже не занесли в списки – она была уже слишком далеко для того, чтобы ее поймали. Кэйтлин еще быстрее зашагала по коридору, удаляясь все дальше, и направилась в столовую. Она должна найти Джону. Ей нужно знать, все ли с ним в порядке.
Столовая была переполнена. Она быстро проходила между рядами, пытаясь его отыскать. Ничего. Она прошла во второй раз, медленно рассматривая каждый стол, но все равно не смогла найти Джону.
Кэйтлин пожалела, что не вернулась к нему, не проверила его раны, не вызвала скорую помощь. Она задалась вопросом, действительно ли он был ранен. Может быть, Джона уже был в больнице. Возможно, он даже не вернулся в школу.
Подавленная, она схватила поднос с едой и нашла стол, с которого ей хорошо было видно дверь. Кэйтлин присела, но ей кусок не лез в горло. Она смотрела на каждого входящего школьника в надежде увидеть Джону каждый раз, когда открывалась дверь.
Но он так и не пришел.
Прозвенел звонок и столовая опустела. Кэйтлин все еще сидела в ожидании.
Ничего.
* * *
Когда прозвенел звонок с последнего урока, Кэйтлин подошла к своему шкафчику. Она посмотрела на комбинацию цифр, напечатанную на клочке бумаги в ее руке, после чего повернула ручку и толкнула дверцу. Но та не открылась. Кэйтлин снова посмотрела на бумагу и попыталась повторить комбинацию. На этот раз дверца поддалась.
Девушка уставилась на пустой металлический шкафчик. Внутренняя дверца была изрисована граффити. Без этого он был бы абсолютно пустым. Уныло. Кэйтлин подумала обо всех своих других школах, о том, как она спешила, чтобы отыскать свой шкафчик, чтобы открыть его, запомнить комбинацию и украсить дверцу фотографиями парней из журналов. Это был ее способ обрести хоть немного уюта, заставить почувствовать себя как дома, найти свое место в школе, сделать что-то близкое.
Но потом, несколько школ назад, Кэйтлин утратила свой энтузиазм. Она начала задавать себе вопрос – а стоило ли все это таких усилий, если ее очередной переезд – это всего лишь вопрос времени? Она начала все реже и реже украшать свой шкафчик.
В этот раз она даже не будет стараться. Девушка захлопнула дверцу со стуком.
«Кэйтлин?»
Она подпрыгнула.
В футе от нее стоял Джона.
На нем были солнцезащитные очки. Кэйтлин заметила, что кожа за ними припухла.
Она была поражена, увидев его перед собой. И взволнована. На самом деле, ее собственное волнение удивило Кэйтлин. Теплое, нервное ощущение сосредоточилось в ее животе. Она почувствовала, как пересохло у нее в горле.
Кэйтлин о многом хотела его расспросить: нормально ли он добрался домой, видел ли он снова тех хулиганов, видел ли он там ее… Но по какой-то причине слова, звучавшие в ее голове, не смогли сорваться с ее языка.
«Эй», – это было все, что девушка смогла произнести.
Джона смотрел на нее, не зная, с чего начать.
«Мне не хватало тебя в классе сегодня», – произнесла Кэйтлин и тут же пожалела о том, что сказала именно эти слова.
Глупая. Ты должна была сказать «Я не видела тебя в классе». «Не хватало» звучит отчаянно.
«Я опоздал», – ответил он.
«Я тоже», – сказала Кэйтлин.
Джона переминался с ноги на ноги, чувствуя себя неуютно. Кэйтлин заметила, что виолы с ним не было. А это значит, что все произошедшее не было всего лишь плохим сном – все случилось на самом деле.
«Ты в порядке?» – спросила она, жестом указав на его очки.
Он протянул руку и медленно их снял.
Его лицо было фиолетовым и опухшим. На лбу и возле глаза были порезы и пластырь.
«Мне бывало и получше», – ответил Джона. Он казался смущенным.