– Так, мы едем, – Бардашевич посмотрел Галтовскому прямо в глаза. – Нам каюту на двоих. Желательно, чтобы каюта была двухкомнатная. Я возьму своего телохранителя. Он в любом случае должен жить рядом со мной.
Роман Борисович кивнул.
– В отдельную каюту – суррогатную мать. Если можете поселить ее с врачом – отлично. Пусть все время будет под наблюдением. Беременность у нее протекает без осложнений, но роды в любом случае – это лотерея, хотя она уже рожала. И лучше, чтобы она до поры до времени не попадалась другим гостям на глаза. А там видно будет.
Галтовский опять кивнул.
– Может, еще и не родит во время круиза. Тогда дальше будем думать… Кстати, у вас на яхте можно будет задержаться?
– Сколько пожелаете.
– Тогда, возможно, мы останемся после отъезда других гостей, родим ребенка и… Куда потом пойдет яхта?
– Может зайти в любой порт, только нужно, чтобы был причал для океанских яхт.
– У нас в городе есть?
– Так ведь стояла же яхта футбольного олигарха, – напомнил будущий отец. – Нас, правда, на нее не приглашали, но простой народ специально приезжал посмотреть. Я по телевизору видел!
– Так, наверное, и лучше будет, – кивнул Бардашевич. – Врача сможете с нами оставить?
– Без проблем.
– А насчет попа… – опять открыл рот Макс Байкалов.
– Если ты немедленно не заткнешься, я тебе дома сделаю обрезание. И тогда тебе уже потребуется или мулла, или раввин, – рявкнул спутник жизни.
Молодой певец заткнулся и надулся.
– Что не сделаешь, когда конкуренты на пятки наступают? – опять показательно вздохнул Бардашевич.
У бабы Лиды я прожила чуть больше двух месяцев. Я полностью поправилась, нога меня не беспокоила, как, впрочем, и другие части тела. А сколько я всего узнала за эти два месяца… Да я за всю свою предыдущую жизнь не получила столько полезных знаний и навыков! А ведь я была дипломированным врачом. У меня большая практика работы на «Скорой», то есть врача по всем болезням. И не просто так меня «передают» друг другу те, к кому я приезжаю в любое время дня и ночи, в выходные и праздники. Еще я умею делать массаж.
У бабы Лиды я научилась заговорам, я научилась лечить словом и энергией, взятой из космоса, или из пространства, как говорила баба Лида.
– Не отдавай свою! Она тебе еще пригодится! Никогда не отдавай свою! Мало ли, потом кто как ее использует, и она ведь вернется к тебе в искаженном виде. И загрязнят ее обязательно. А твоя энергетика должна быть чистой!
Оказалось, что баба Лида, просто держа мою руку в своей, узнала, что меня беспокоит – и все это, пока я спала или находилась без сознания. Она позвонила моей соседке, милой бабульке, проживающей подо мной в точно такой же однокомнатной квартире. Она выслала бабульке деньги, чтобы та заплатила за мою квартиру. Оставаясь без сознания, я написала заявление об уходе, которое баба Лида отослала моей соседке, а та отнесла ко мне на работу. На работе сказали, чтобы лечилась, восстанавливала силы, и что меня в любой день снова возьмут в штат. Еще бы! Людей-то не хватает! Но я ведь растеряю свою частную клиентуру! Найдется другой терапевт, готовый выезжать по вызовам в любое время.
– Тебя это не должно волновать, – сказала баба Лида. – У тебя будет другая работа, другие пациенты, еще стонать будешь от их количества. Но ты не должна никому отказывать в помощи. Никому! Поняла? Это твой дар и твой крест.
– Что мне делать, когда я вернусь в Петербург? – спросила я.
– Ничего. Судьба сама тебя найдет. И вообще запомни: когда не знаешь, что делать, не делай вообще ничего. Тогда обязательно представится случай. Или будет подсказка. Только нужно быть очень внимательной! Не будь торопыгой, не форсируй события! У таких торопыг обычно ничего не получается, все идет наперекосяк, и они не получают того, что хотели. Не любит Судьба торопыг. Всегда нужно немного подождать, поразмыслить. Тебе обязательно нужно ждать подсказок. Тебе есть кому подсказывать. Задавай вопрос, отправляй в пространство – и жди. Ответ обязательно придет.
И вот в один из ноябрьских дней, когда землю уже покрыл снег, я поняла, что выучила все – то есть все то, что мне должна была передать баба Лида. Я знала, что период обучения закончился. Конечно, знать все невозможно – в любой области и в любом деле требуется долгий период обучения, только у нас не было времени. Баба Лида, в свою очередь, знала, что ее земной срок подходит к концу, я – что мне пора возвращаться в привычный мир. Только я предполагала, что жизнь у меня теперь будет совсем другой.
Вот только какой, интересно?
– Похоронишь меня вот в этом, – баба Лида показала мне пакет.
– Но… – Слова все равно прозвучали внезапно, хотя я их ждала. Смерть вообще всегда приходит неожиданно, даже если человек долго болеет, лежит, не вставая.
Баба Лида будто не слышала меня. Она сказала, где ее похоронить, объяснила, кому отвести козу и отогнать кур – в деревне на самом деле жили еще три бабки, но с бабой Лидой они не общались. Правда, моя наставница не сомневалась, что от козы и кур они не откажутся. Я должна была представляться внучатой племянницей.
– Все травы возьми, дом заколоти – и уезжай. Вон тебе деньги на дорогу, – она кивнула на шкатулку, в которой их хранила. – Там же два кольца, серьги. Они – твои. О моей смерти никому сообщать не надо. Родственников у меня нет, а это государство обойдется. Оно о стариках в таких деревнях, как наша, не беспокоится, и я ему ничего не должна. А мне – пора. Тебя я дождалась, все, что должна была, тебе передала. Моя земная жизнь закончилась. Больше меня здесь ничто не держит.
В тот вечер она взяла мою руку в свою – и я почувствовала, как поток энергии перетекает из сухой морщинистой старушечьей руки в мою, сильную и крепкую. Перед мысленным взором мелькали какие-то образы, но слишком быстро, чтобы хоть раз сложилась цельная картина. Потом я почувствовала, что поток слабеет, сходит на нет.
– Будь счастлива, Варя, как не довелось нам с твоей прабабкой, – были последние слова рабы Божьей Лидии, сохранившей для меня и передавшей мне дар моей двоюродной прабабки.
Я закрыла ей глаза, поплакала, сидя на кровати рядом с остывающим телом, потом принялась за работу.
Я сделала все так, как просила баба Лида. Перед тем, как уйти из этих мест навсегда, постояла над могилой, мысленно попрощалась с моей наставницей и снова пошла в мир, в котором мне предстояло жить.
Дорогу я знала – мне ее мысленно показала баба Лида. Я взяла ее рюкзак, в него как раз поместились травы, теплый свитер ручной вязки, теплые носки. У меня оставалась та одежда, в которой я выпала из самолета, правда, обувь пришлось заменить на утепленные резиновые сапоги, которые мне тоже завещала баба Лида, и надеть в них дополнительную пару носок. На голову я повязала теплый платок. Но я не укутывалась – я собиралась идти быстрым шагом, а потом, когда сяду в автобус, как раз можно будет поддеть под осеннюю кожаную куртку свитер, и то, если в автобусе будет холодно.