Пакона подняла было руку, чтобы оборвать его, но в конце концов только пробормотала:
– Продолжай. Что насчет второй тесьмы?
– Признаю: я пытался помочь Фаун поймать свой Дар и направить его во вторую тесьму. Нам это не удавалось, но неожиданно Фаун по своей инициативе надрезала указательные пальцы и стала плести тесьму, пока они еще кровоточили. Ее Дар хлынул в тесьму. Я не оказывал ей большей помощи, чем она мне; скорее, моя помощь была меньше.
– Значит, ты научил ее этому, – сказала Тиока.
– Нет, она сама...
– За несколько дней до этого, – выдохнула Фаун, – мы с Дагом говорили про Дар, и он сказал мне, что кровь сохраняет свой Дар некоторое время после того, как вытекла из тела, потому что она вроде как живет отдельно от человека. Тогда это показалось мне очень странным, и я запомнила сказанное.
– Тебе не разрешается говорить здесь, девушка, – резко сказала Пакона.
Фаун съежилась и испуганно прижала руку к губам. Даг сквозь стиснутые зубы добавил:
– Фаун совершенно права. В ее действиях я узнал способ, который все, кто имеет дело с разделяющими ножами, хорошо знают, но я ей ничего не советовал. Фаун додумалась до этого сама.
– Они использовали технику изготовления разделяющих ножей для свадебной тесьмы, – оскорбленно бросил Дор.
– Как говорит Хохария, Дар есть Дар, – возразил Даг. – Ты нигде не найдешь правила, которое бы это запрещало.
Тиока заинтригованно прищурила глаза.
– Целителям и в самом деле приходится проявлять... большую гибкость в работе с Даром, чем другим мастерам, – признала она. Слова, которых она не произнесла – «чем изготовителям разделяющих ножей», – повисли в воздухе, хотя сладкий тон Тиоки не оставлял сомнений в том, кого она имела в виду. Даг позволил себе насладиться моментом, видя, как заскрипел зубами Дор.
– Слово одного брата против слова другого, – пробурчал со своего места Огит Маскрет. – Один из них – мастер, другой – нет. Когда дело касается работы с Даром, я знаю, кому из них верить.
Фаун, крепко сжав губы, бросила на Дага умоляющий взгляд.
«Ты же тоже мастер!»
Даг только слегка покачал головой. Он позволил отвлечь себя на посторонние вещи. Дело ведь было не в их свадебных браслетах.
Очень ловкий ход со стороны Дора. Он сумел кинуть в озеро пылающую головню обвинения, грозящего изгнанием, против... как его назвал Громовержец? – заслуженного дозорного. Была ли это уловка Камбии, мучимой сомнениями по поводу поведения сына, несмотря на все горькие слова, сказанные Фаун? Или реакция на признание, которое Даг заслужил своей победой в Рейнтри? Перемена обвинения, несомненно, давала возможность избежать яростных споров по поводу права совета расторгать брачные узы. Если Дору удастся настоять на своем, это все упростит и решит проблему, не принуждая никого ничего менять.
Если же Дор не сможет добиться решения совета в свою пользу, он всегда сможет прибегнуть к другой стратегии. Однако Даг сомневался, что в совете найдется хоть кто-нибудь, кто не отдал бы предпочтения простому решению, – не исключая даже и Громовержца.
– Однако если вы решите, – сказала Ласки Бивер, почесав в затылке, – что тесьма девушки ненастоящая, а тесьма Дага – настоящая, будет ли это означать, что он на ней женат, а она – не замужем? Бессмыслица какая-то.
– Фальшивки – оба браслета, – рявкнул Дор. Пакона с подчеркнутой непредвзятостью адресовала ему такой же укоризненный взгляд, что и Дагу, и Дор умолк.
Пакона повернулась к Дагу и распорядилась:
– Покажи-ка нам свой браслет. Нам нужно получше его рассмотреть. – Неохотно она добавила: – И девушка тоже.
Даг предоставил Фаун закатать мягкую тонкую ткань левого рукава, послушно поднялся и медленно прошел мимо ряда членов совета. Фаун, молчаливая и испуганная, шла следом. Прикосновения – и пальцев, и Дара – были по большей части короткими и вежливыми, хотя руки некоторых женщин, с любопытством коснулись ткани рубашки. Тиока, предположил Даг с уверенностью, обнаружила исчезающие следы того подкрепления Дара, которое он вложил в браслет Фаун перед отъездом в Рейнтри, но ничего не сказала об этом другим. Сидевший в конце ряда Громовержец только махнул рукой:
– Я их видел... и не один раз.
Даг и Фаун вернулись на свои места и снова сели. Даг взглянул на склоненную голову Фаун, расправлявшей складки платья. В своем зеленом платье она напоминала одинокий цветок, который можно найти в лесном пруду, если весна запоздает... очень сильно запоздает.
«Она не твоя награда, старый дозорный, ее нельзя выиграть или заслужить. Она – дар самой себе. Так всегда бывает с лилиями».
Пальцы единственной руки Дата коснулись свадебной тесьмы Фаун, потом отдернулись и стиснули его колено.
– Что ж, давайте голосовать, – сказала Пакона. – Сочтем ли мы такой странный способ изготовления тесьмы законным или нет?
– Нужно учесть вот что, – медленно проговорила Ласки. – Как только станет известно о случившемся, думаю, найдутся желающие повторить этот трюк. Оправдание откроет двери для новых нежелательных браков.
– Но эти браслеты – исправные творения Дара, – сказала Тиока, – такие же, как мой собственный. – Она подняла левую руку с обвивающей ее тесьмой. – Разве браслеты больше не являются доказательством брачных уз?
– Может быть, впредь создание браслетов нужно будет совершать при свидетелях, – сказала Ласки.
Ответом ей было общее унылое «хм-м».
– Предлагаю, – сказала Пакона, – не делать предметом обсуждения на нашем заседании будущие поступки людей которые еще не родились: иначе мы будем спорить до сотой свечи. Мы сегодня должны принять решение, касающееся только этой пары. Мы видели все, что тут можно увидеть, и слышали свидетельства единственных участников. Кому бы ни принадлежала идея – Дагу или этой девушке, – по-моему, особой разницы не составляет. Исход остался тем же самым. Ответ «да» будет означать, что дело закрыто. Ответ «нет»... ну, он этого означать не будет. Дор, удовлетворит ли это шатер Редвинг?
Дор наклонился к своей хмурящейся матери и вполголоса с ней посовещался. Камбия больше уже не могла плести тесьму и теперь начала теребить ткань платья на своих худых бедрах. Поморщившись, она кивнула. Дор повернулся к членам совета.
– Да, удовлетворит, – сказал он.
– Даг, а тебя?
– Да, – медленно протянул Даг. Он искоса глянул на Фаун, которая тревожно и доверчиво на него смотрела, и ободряюще кивнул ей. – Голосуйте.
Дор, ожидавший возражений, бросил на брата удивленный и подозрительный взгляд. Даг вспомнил слова Громовержца об умелом тактике.
«Да, Громовержец мудрый человек».
Даг стал смотреть на догорающую свечу, а Пакона начала опрос.