– Прошу вас.
Она послушалась и вновь взглянула на меня:
– Да, цвет – это особая песня. Как он называется?
– Каки.
– Нет. Хаки – это зеленый, а этот ярко-оранжевый.
– Каки – это японская хурма.
– И что, приносит хорошие результаты?
– Вам судить.
Она рассмеялась и встала с кровати. Теперь пришла моя очередь удивляться:
– Вы легли в постель, не раздевшись! Не сняли даже обувь!
– Как настоящий ковбой. Если ночью нападут, я готова.
– Вы это серьезно?
– Нет, я просто смертельно устала.
– Я закажу завтрак. Что вы хотите?
– Только, пожалуйста, никаких английских гадостей: сосисок, овсянки, почек. Кофе, тосты и конфитюр.
Пока я звонила в обслуживание номеров, Петронилла отправилась в душ. Завтрак нам накрыли в столовой. Мы, как истинные милорд и миледи, сидели с противоположных концов длинного-длинного стола.
– Очень удобно, когда нужно передать сахар, – заметила Петронилла.
– Мне нравится.
– Как, однако же, эти люди флегматичны! Горничная, которая принесла завтрак, даже бровью не повела, когда увидела вас в этой оранжевой пижаме.
– Думаю, она в жизни и не такое видала.
– А я нет.
Я рассмеялась.
– Что вы собираетесь делать утром? – спросила Петронилла.
– А что в этой стране, по-вашему, заслуживает внимания?
– Бесплатные музеи. Это здорово, да?
– Несомненно.
– Тогда Бритиш Музеум.
Договорились. Чтобы не потеряться, мы условились встретиться в полдень в отделе Месопотамии. Не каждый день вам назначают свидание в подобных местах.
Когда я нахожусь в таком здании, то стремлюсь оценить весь ансамбль в целом, а не детали. Мне нравится, не повинуясь никакой логике, просто ради собственного удовольствия, прогуливаться из Древнего Египта на Галапагосские острова через Шумерское царство. Проглоченная целиком Ассирия легла бы тяжелым комом в желудке, между тем как возможность ущипнуть немного клинописи в качестве аперитива, склевать несколько рун на закуску, насладиться основным блюдом – Розеттским камнем – и десертом – доисторическими наскальными рисунками – будоражила мои вкусовые рецепторы.
Что я совершенно не выношу в музеях, так это то, что посетители считают своим долгом передвигаться по залам важной, медленной походкой. Я же перемещаюсь бодрым шагом, окидывая взглядом широкую перспективу, будь это археологические артефакты или живопись импрессионистов. У этого метода есть много преимуществ. Первое: можно избежать чудовищного эффекта путеводителей серии «Guide Bleu»: «Посмотрите, какое добродушное выражение лица у этой статуи, – не правда ли, похожий человек вам встретился вчера на рынке?» или: «По поводу фриза Парфенона спорят Греция и Великобритания». Второе преимущество связано с первым: оно избавляет нас от пространных и бессмысленных рассуждений при выходе из музея. Современные Бувар и Пекюше [26] были бы обескуражены. И третье преимущество (но не последнее для меня по значимости) – этот метод позволяет избежать жуткой боли в спине, которой обычно награждают тебя прогулки по музеям.
Около полудня я поняла, что заблудилась. Я подошла к музейному служителю с такими словами:
– Месопотамия, плиз.
– Third floor, turn to the left, [27] – ответил тот самым естественным тоном.
Так что совершенно напрасно думать, будто до Месопотамии трудно добраться. Петронилла, не забыв про нашу встречу, уже ждала на условленном месте. Я оценила, что она избавила меня от необходимости давать отчет о своих музейных впечатлениях. Вместо этого она предложила мне попробовать жареную рыбу с картофелем фри.
– Вы это серьезно? – удивилась я.
– Да. Это классика, она заслуживает внимания. Я знаю одно неплохое местечко в Сохо.
В вышеозначенной забегаловке она с видом знатока полила содержимое моей тарелки большим количеством уксуса. В общем, я признала, что это вполне приемлемо.
– Может, перейдем на «ты»? – предложила она, отхлебывая пиво.
– Зачем?
– Мы спали в одной кровати, я вас видела в оранжевой пижаме, мы вместе едим рыбу с картофелем. Странно продолжать друг другу выкать.
– Для меня проблема только одна: что нам это даст, если мы перейдем на «ты»?
– Итак, вы против.
– Как правило, против, вынуждена это признать.
– Это все ваше воспитание.
– Отнюдь. В моей семье все тыкают друг другу. Все гораздо проще: мне нравится обращение на «вы».
– Ладно.
– Погодите, нас же двое.
– Голосование не состоялось: один голос за, другой против.
– Тогда почему мой голос перевесил? Это несправедливо.
– Не будем же мы бросать жребий: орел или решка?
– А что, давайте! Случайность – это и есть высшая справедливость.
Петронилла вынула из кармана однопенсовую монетку и сказала:
– Решка – значит «ты». Орел – «вы».
Щелчком большого пальца она подбросила монетку в воздух. Никогда еще мне так не хотелось увидеть лицо королевы.
– Решка! – объявила она.
– Это будет непросто.
– Вам стоит только сказать, и мы останемся на «вы».
– Нет, нет. Я поначалу буду путаться, но потом привыкну.
После обеда мы оказались возле винтажного магазина, где продавались подержанные ботинки фирмы «Доктор Мартинс». Мне приглянулись ярко-синие, с узкими ремешками, не слишком разношенные. Петронилла заявила, что они мне «в самый раз».
– Тебе надо избавиться от твоих дебильных башмаков.
– За что это моя обувь удостоилась такого сарказма?
– Была бы ты нормальной, сама поняла бы.
– Вот видишь, переход на «ты» не обошелся без последствий. Вот как ты теперь со мной обращаешься.
– Неправда. Я еще утром назвала тебя умственно отсталой.
Почему-то это заявление меня успокоило, и я купила ботинки с узкими шнурками. Я ношу их до сих пор.
По дороге на вокзал нам встретился прохожий, который выгуливал вельш-корги. Мы обе впали в экстаз.
– Я балдею от этих собачонок! – воскликнула Петронилла.
– Я тоже. Это моя любимая порода. И кстати, королевы тоже.
– Теперь, когда ты сама это сказала, ты похожа на помесь вельш-корги и Елизаветы Второй. Пятьдесят на пятьдесят.