– Его величеству доложили, сэр, что вы привезли письма от королевы Елизаветы.
Джервас вытащил из камзола запечатанный пакет и шагнул вперед, намереваясь вручить его королю.
– Преклоните колено, сэр! – приказал иезуит резким тоном.
Джервас повиновался и опустился перед монархом на одно колено.
Филипп Испанский протянул к нему руку, восковой желтизной и прозрачностью похожую на руку покойника. Король подержал пакет, будто прикидывая, сколько он весит, и прочитал надпись, сделанную легко узнаваемым почерком Елизаветы Английской. Потом он перевернул пакет и рассмотрел печать. Его губы скривились в презрительной усмешке, и он снова прогудел бесстрастным тоном нечто невразумительное. На сей раз никто из присутствующих не понял, что он сказал.
Наконец, пожав плечами, король сломал печати, разложил перед собой письмо и углубился в чтение.
Сэр Джервас, отступив к стене, с напряженным интересом и беспокойством наблюдал за выражением лица Филиппа. Он заметил, что король нахмурился, потом снова скривился в усмешке и его рука, державшая лист пергамента, сильно задрожала, словно ее внезапно парализовало. Джервас с надеждой подумал, что это признак страха, но был разочарован. Король заговорил, и, так как гнев придал силу его голосу, его услышали все присутствующие. Джервас на сей раз все понял.
– Ублюдок, нахальная еретичка! – выкрикнул король и скомкал костлявой рукой оскорбившее его письмо. Он с таким же удовольствием разделался бы и с его автором, попадись она ему в руки.
Секретари перестали строчить перьями. Сантойо, стоявший справа у стола, отец Аллен позади него и фрай Диего у окна затаили дыхание. Мертвая тишина последовала за вспышкой королевского гнева: Филипп редко открыто проявлял свои чувства.
Пауза затянулась, но король вскоре обрел привычную холодную сдержанность.
– Возможно, я ошибся, – сказал он, – возможно, я что-то не так понял. – Он расправил скомканный пергамент. – Аллен, прочтите мне письмо, переведите его, – приказал он. – Я хочу избежать ошибки.
Иезуит взял письмо и, читая, тут же переводил его на испанский. В его голосе звучал нараставший ужас.
Таким образом Джервас узнал точное содержание королевского послания.
Елизавета Английская написала в свое время немало писем, повергавших ее советников в ужас, но более резкого послания еще не выходило из-под ее пера. Учитывая суть послания, устрашающими сами по себе были его краткость и недвусмысленность. Королева писала на латыни, извещая своего зятя, короля Филиппа Испанского и Португальского, что его подданный, испанский аристократ по имени дон Педро де Мендоса-и‑Луна, потерпел кораблекрушение у берегов ее державы и обрел приют и гостеприимство в английском доме, за которое расплатился тем, что похитил дочь хозяина, леди Маргарет Тревеньон. Детали его величеству, если он того пожелает, сообщит посланник. Она же уведомляет его величество, что в лондонском Тауэре содержатся испанский адмирал дон Педро Валдес и семь испанских офицеров благородного происхождения, не считая матросов. Они захвачены на андалузском флагмане и находятся всецело в ее власти. Далее Елизавета предупреждала его величество, призвав в свидетели Бога: леди Маргарет Тревеньон должна вернуться домой в добром здравии, податель сего письма, сэр Джервас Кросби, и его спутники, последовавшие за ним в Испанию, чтобы сопровождать вышеупомянутую леди, должны получить охранное свидетельство и без единой царапины, не понеся ни малейшего ущерба, вернуться на родину. В противном случае Елизавета пришлет своему брату, королю Филиппу, головы дона Педро Валдеса и семи его благородных офицеров, не считаясь с правилами ведения войны и международным правом.
Последовало гробовое молчание. Потом король разразился коротким злым смешком в знак презрения.
– Стало быть, я все правильно понял, – сказал он и добавил иным, непривычным тоном, срываясь на крик: – Доколе, доколе, о Господи, Ты будешь терпеть эту Иезавель?
– Доколе, доколе? – эхом отозвался отец Аллен.
Фрай Диего, стоявший у окна, казалось, окаменел. Его цветущее лицо приобрело сероватый оттенок. Король сидел съежившись и размышлял.
– Это нахальство, – сказал он наконец, сделав презрительный жест рукой. – Пустая угроза! Ничего не случится. Ее собственный варварский народ не допустит такого варварства. Ее письмо – попытка запугать меня призраками. Но я, Филипп Второй Испанский, не боюсь призраков.
– Когда вашему величеству доставят восемь голов, вы убедитесь, что это не призраки.
Безрассудно смелые слова произнес Джервас, и все вокруг оцепенели от ужаса.
Король взглянул на него и тотчас отвернулся: он не мог смотреть людям в глаза.
– Кажется, вы что-то сказали? – тихо осведомился он. – А кто вас спрашивал?
– Я сказал то, что счел необходимым, – бесстрашно ответил Джервас.
– Счел необходимым? Ах вот как? Значит, эта необходимость вас оправдывает? Я учусь. Я никогда не устаю учиться. Вы можете еще кое-что мне рассказать, коли так жаждете, чтоб вас услышали.
И в холодной скороговорке короля, и в его потухшем змеином взгляде заключалась страшная опасность. Король был неистощим в своей злокозненности и совершенно безжалостен. Он повернул голову и подозвал одного из секретарей.
– Родригес, ну-ка запиши все, что он говорит. – Обернувшись к Джервасу, он спросил: – В письме сообщается, что вас сопровождают какие-то люди. Где они?
– Они в Сантандере, ждут меня на борту корабля, на котором я прибыл в Испанию.
– А что, если вы не вернетесь?
– Если я не вернусь до тринадцатого ноября, они отправятся в Англию и сообщат ее величеству, что для вас предпочтительней получить головы восьми джентльменов, чем восстановить справедливость в своих владениях из уважения к приличиям.
Король задохнулся от гнева. Отец Аллен, стоявший у него за спиной, предостерег отважного молодого человека по-английски:
– Сэр, вспомните, с кем вы разговариваете! Предупреждаю вас в ваших собственных интересах.
Король жестом остановил иезуита.
– Как называется корабль, ожидающий вас в Сантандере?
В готовности, с которой Джервас ответил на вопрос, был своего рода презрительный вызов:
– «Роза Мира» с реки Фал. Ее капитан – сэр Оливер Трессилиан, бесстрашный моряк, весьма искусный в морских сражениях. На корабле двадцать пушек, и он бдительно охраняется.
Король усмехнулся, уловив скрытую угрозу. Это было образцом наглости.
– Мы можем подвергнуть испытанию бесстрашие вашего друга.
– Его уже испытывали, ваше величество, причем ваши подданные. Вздумай они испытать его еще раз, они, вероятно, убедятся в нем, как и раньше, на собственном горьком опыте. Но если, случаем, «Розе Мира» помешают выйти в море и она не вернется домой до Рождества, вы получите головы в качестве новогоднего подарка.