Руки француза лежали на серебряных рукоятках пистолетов, но он даже не пытался извлечь их из-за пояса – его хладнокровный, властный вид премного озадачил пиратов.
– Руки прочь! – крикнул им он. – Первому, кто сделает хоть один шаг, я всажу пулю в лоб. Я – Шарль де Берни. Пригласите-ка сюда Лича, вашего капитана.
То ли признав стоявшего перед ними человека, некогда плававшего с самим Морганом, то ли придя в замешательство от его хладнокровного и решительного вида, головорезы застыли как вкопанные вместе с главным смутьяном, вскинувшим свою здоровую лапищу, с которой свисал разорванный рукав обагренной кровью рубахи. Так они простояли секунд десять. Когда они наконец очнулись и стали что-то бормотать, видимо требуя объяснений, сквозь них протиснулся какой-то молодец, небольшого роста, с ужимками пантеры. Это был Том Лич.
На нем были красные, по колено, штаны и распахнутая до пояса, забрызганная кровью рубаха с высоко закатанными обшлагами, обнажавшими его длинные, волосатые, мускулистые руки. На низкий, похожий на звериный лоб спадали темные пряди волос; между маленьких, черных, близко посаженных и дико вращающихся глаз – длинный, с горбинкой, нос с хищно раздувающимися ноздрями. Вместо кривой сабли или мачете, с какими пираты обычно идут на абордаж, в руках у Лича была шпага – оружие, которым этот крепкоголовый спесивец, как ему самому казалось, владел чертовски лихо.
– Что здесь происходит, какого дьявола? – проорал он, продираясь вперед.
Пробравшись наконец сквозь толпу пиратов, он тоже замер на месте – его, как и всех остальных, ошеломил элегантный, исполненный достоинства вид стоявшего перед ним человека. Сначала его глазки лишь удивленно замигали, а потом сузились – как у кошки. Оправившись после потрясения, он вдруг воскликнул:
– Провалиться мне в преисподнюю, если это не Чарли Великолепный!
Выражая свое крайнее изумление, он грязно выругался.
Де Берни шагнул ему навстречу. Сняв одну руку с пистолета, он протянул ее пирату.
– Какая приятная встреча, дружище! Стоит о вас только подумать – и вы уже тут как тут. Но на сей раз вы как нельзя кстати. Я искал вас. Держал вот курс на Гваделупу – думал нанять там корабль, людей и прямиком к вам. А вы, надо же, Том, как гром среди ясного неба – сами свалились ко мне на палубу.
Прищурившись и слегка согнувшись, точно готовясь к прыжку, предводитель пиратов сделал вид, будто не заметил протянутой ему руки.
– Брось юлить, Чарли! Ты известный хитрюга.
Уроженец берегов Луна, покинувший их после призыва во флот, Лич был резок и подозрителен, как всякий обитатель северных областей Англии.
– Ты же спелся с Морганом. Стал его верным псом и бросил «Береговое братство». Вы оба сдрейфили и предали наше общее дело.
Де Берни весело рассмеялся – как будто услышал несусветную чушь.
– Конечно, ведь у меня был выбор, – насмешливо сказал он, – просто позавидуешь: Морган или виселица. И раз уж я выбрал Моргана, пришлось плясать под его дудку. Но ты ошибаешься, если думаешь, что я его верный пес. Как только выпал случай, я тут же бросил его, не простившись, чтоб присоединиться к тебе. И вот я здесь.
– Присоединиться ко мне? Значит, говоришь, хотел присоединиться? Как же, поверил я тебе, ведь твоей верности грош цена!
– Мы всегда верны тем, кто нам нужен. А ты мне нужен, слово чести. К тому же я явился не с пустыми руками. Ты единственный из капитанов, кому храбрости не занимать, да и людей у тебя достаточно, а это как раз то, что мне нужно. Я принес тебе добрую весть, Том. Добычу, да такую, о которой ты мог грезить разве только во сне. Кое-что получше дырявых торговых посудин вроде этой, где, кроме паршивой кожи да гнилого леса из Кампече, ничего нет; решишь возиться со всем этим добром – французские купчишки с Гваделупы и Санта-Круса облапошат тебя за здорово живешь.
Лич шагнул вперед, держа шпагу, словно хлыст, обеими руками.
– Ты это о чем?
– О караване с золотом. Ни больше ни меньше. Он снимается через месяц.
Подозрительные глазки пирата алчно сверкнули.
– Откуда?
Француз усмехнулся и покачал головой.
– Так я тебе сразу и сказал.
Лич понимающе сжал губы.
– Если хочешь, чтоб я тебе поверил, выкладывай все начистоту.
– Конечно, непременно выложу. А то ты, не дай бог, передумаешь, а?
В это мгновение майор подался чуть в сторону – и пират заметил мисс Присциллу: она скрывалась за спиной своего спутника.
В глазах Тома появились свирепые искорки.
– Что за люди? Кто эта девка?
Он было направился к ним, но де Берни преградил ему дорогу.
– Моя жена и ее брат. Я взял их с собой на Гваделупу, они должны были дожидаться там моего возвращения.
Лишившись последней доли здравого смысла, майор откашлялся и уже собрался опровергнуть слова француза, показавшиеся ему крайне возмутительными. Но мисс Присцилла, догадавшись о его намерениях, что было сил сжала его руку, чтобы уберечь от непоправимой глупости.
– Твоя жена? – откровенно недоумевая, спросил пират. – Никогда не слышал, что ты женат.
– Как видишь, женился недавно. На Ямайке, – как бы между прочим бросил де Берни, сделав вид, что не желает продолжать эту тему.
Том Лич пристально взглянул на него.
– Ох, Чарли, сдается мне, что-то здесь нечисто. Ежели я замечу, что ты…
Де Берни оборвал его:
– Подозрительность тебя погубит. Она всегда была твоим слабым местом. Но я был бы последним идиотом, если б не раскрыл своих карт, ведь я у тебя в руках.
Не сводя с него глаз, Лич почесал кончик длинного носа.
– Я же не сказал – нет. Но черт возьми, Чарли, если ты вздумал со мной финтить, ты проклянешь небо за то, что однажды появился на свет. Вспомни-ка Джека Клавринга. Пройдоха был вроде тебя. Думал облапошить Тома Лича. Так вот, может, слышал, как я подрезал ему крылышки? Этот мерзкий ублюдок вопил, чтоб его скорее прикончили. Хитрый был, бестия. Но и я не лыком шит.
– Зря кипятишься, – пренебрежительно бросил де Берни.
– Может, оно и так. Но я умею сбивать спесь с кого надо.
Однако для себя он все решил и, резко обернувшись, гаркнул своей шайке, замершей за его спиной, подобно своре послушных псов:
– Все вон! А ты, Уоган, останься. Да передайте Майку, пускай поглядит, что за улов попался к нам в сети, и доложит, я скоро буду.
Пираты с шумом убрались прочь. Проследив, пока все уйдут, Лич подошел к столу и сел на стул, положив шпагу перед собой.
– Ну, Чарли, мы тебя слушаем. Про какой это караван ты толкуешь?