– Сейчас трудно что-либо сказать.
– Отлично понимаю. Но лишь потому, что Саймон с Элис нам все вчера объяснили. Могу я поинтересоваться, почему мы вынуждены узнавать об этой гнусной клевете от них, а не от тебя?
– Ой. Извини. – Майлз отвесил ей виноватый полупоклон. – Я и сам узнал только позавчера. А в последние дни мы с вами редко видимся из-за ваших светских дел.
– И ты держишь это при себе два дня? Мне следовало бы задуматься, с чего это ты так интересовался нашей Колонией Хаос те несколько раз, что мы встречались с тобой за столом.
– Ну, меня действительно интересует, как вы живете на Зергияре. Но, что куда важнее, я ждал отчета аналитика СБ.
Графиня покосилась на дверь, через которую только что удалился коммодор Галени.
– А, – озарило ее. – Старину Дува.
– Старину Дува, – кивнул Майлз. – Если бы выяснилось, что имела место утечка информации… ну, тогда это было бы совсем другое дело.
– А ее нет?
– Похоже, нет. Судя по всему, слух пустили из чисто политических соображений, по случайному стечению обстоятельств. Это дело небольшой группы консервативных форов и их приспешников, которых я недавно задел. И я решил разобраться с этим… политически. – Он помрачнел. – Своими методами. Вообще-то сюда вот-вот прибудут Рене Форбреттен и Доно Форратьер.
– А! Союзники. Отлично! – довольно сощурилась графиня.
– Именно в этом и состоит политическая игра. Отчасти, – пожал плечами Майлз. – Или я так ее понимаю.
– Теперь это по твоему ведомству. Ладно. Но вы с Катрионой… сумеете вы с ней это выдержать?
На лице Майлза появилось отстраненное выражение.
– Нас трое. Не забывай о Никки. Не знаю пока.
– Я тут подумала, – пристально посмотрела на него графиня, – что мне надо пригласить Катриону с Карин на чашку чая. Только мы, девочки.
Отстраненность на лице Майлза сменилась тревогой, граничащей с паникой.
– Я… Я… Пока не надо. Просто… не надо.
– Нет? – разочарованно протянула графиня. – Тогда когда?
– Родители ведь не разрешат Карин прийти? – вмешался Марк. – То есть… Я думал, они разорвали знакомство. – Тридцатилетняя дружба, которую он разрушил. Отлично проделано, Марк. Что покажем на бис? Сожжем невзначай особняк Форкосиганов? Ну что ж, это хотя бы остановит расползание жучков-маслячков…
– Ку с Дру? – уточнила графиня. – Еще бы им меня не избегать! Да они мне в глаза смотреть боятся после того концерта, что устроили в вечер нашего приезда!
Марк не знал, как реагировать. Майлз насмешливо фыркнул.
– Мне без нее плохо, – пробормотал наконец Марк, беспомощно водя пальцем по шву брюк. – Она мне нужна. Мы планируем через несколько дней начать презентацию продукта жучков-маслячков потенциальным клиентам. Я рассчитывал подключить к делу Карин. Я… я не очень умею рекламировать. Уже пытался. Стоит мне завести разговор о жучках, как собеседник удирает в самый дальний угол и баррикадируется мебелью. А Марсия слишком… прямолинейна. Зато Карин просто великолепна. Да она снег зимой запросто продаст кому угодно, а уж барраярским мужчинам – тем более. Эти вообще падают у ее ног брюхом кверху, болтая лапами и виляя хвостом. Это… ну, это… да, поразительно! И… и… когда она рядом, я всегда спокоен, не важно, раздражает меня кто-нибудь или нет. Господи, как же я хочу, чтобы она вернулась! – Последние слова больше походили на приглушенный стон.
Майлз посмотрел на мать, потом на брата и насмешливо помотал головой.
– Ты плохо пользуешься своими барраярскими возможностями, Марк! У тебя перед носом сидит самая могущественная сваха на всей планете, а ты ее даже не подключил!
– Но… что она может сделать? При таких обстоятельствах…
– С Ку и Дру? Даже представить себе боюсь! – Майлз потер подбородок. – Масло повстречалось с лучом бластера. Бластер, масло. Оп!
Мать улыбнулась. Скрестив руки, она задумчиво обвела взглядом обширную библиотеку.
– Но, мэм… – Марк просветлел. – Мама, ты можешь? Да? Можешь? Я не хотел просить, после всего того… что все наговорили друг другу в тот вечер, но я просто в отчаянии!
В отчаянном отчаянии.
– Я не собиралась вмешиваться без прямого приглашения, – сообщила графиня и выжидательно замолчала, одарив его поощрительной улыбкой.
Марк поразмыслил. Дважды попытался выговорить незнакомое слово. Наконец собрался с силами, облизнул пересохшие губы, набрал побольше воздуха и выдохнул:
– Помоги…
– С удовольствием, Марк! – Ее улыбка стала несколько хищной. – Полагаю, нам надо сделать вот что: собраться всем пятерым – ты, я, Карин и Ку с Дру – прямо здесь. Да, именно здесь, в этой самой библиотеке. И поговорить.
Марк пришел в ужас, но постарался сохранить лицо. Он сжал колени и кивнул:
– Да. Только… говорить будешь ты, ладно?
– Все будет хорошо, – успокоила его матушка.
– Но как ты вообще заставишь их сюда приехать?
– Можешь спокойно предоставить это мне.
Марк покосился на ухмыляющегося братца. Похоже, он-то нисколько не сомневается в ее способностях.
В дверях возник Пим:
– Простите за беспокойство, м’леди. М’лорд, прибыл граф Форбреттен.
– А, отлично! – Майлз метнулся к столу и торопливо начал сгребать бумаги. – Отведи его в мои апартаменты и скажи матушке Кости, чтоб приступала.
Марк воспользовался случаем:
– Пим, мне понадобится машина с водителем, – он глянул на часы, – примерно через десять минут.
– Я позабочусь, м’лорд. – И Пим удалился.
Майлз решительно проследовал за оруженосцем, с трудом удерживая в руках кипу бумаг.
Марк вопросительно посмотрел на мать.
– Беги на свою встречу, – благосклонно кивнула она. – А когда вернешься, загляни в мой кабинет. Расскажешь все подробно.
Казалось, она искренне заинтересована.
– Ты полагаешь, что захочешь инвестировать мой проект? – спросил Марк в приступе оптимизма.
– Обсудим. – Мать тепло улыбалась ему. Пожалуй, так ему не улыбается никто. У Марка сразу стало легко на душе, и он поспешил по своим делам.
Охранник пропустил Айвена в особняк Форкосиганов и тут же вернулся в свою будку, чтобы ответить на вызов комма. Железные ворота распахнулись, и мимо Айвена проехал бронированный лимузин. Мимолетная надежда на то, что он разминулся с Майлзом, исчезла, когда Айвен разглядел сквозь тонированное стекло толстенького пассажира. Увы, это совершенно очевидно был Марк. Пим провел гостя в Майлзовы апартаменты. Имперский Аудитор сидел возле витражного окна, беседуя с графом Рене Форбреттеном.