– Он действительно урод. И я ему точно не верю.
– Точно?
– Точно! Не опохмелился мужик, белка в голове прыгает… Обознался он!
– А если не обознался? – схватила его за предплечье Кира.
– Ты меня отвлекаешь, – нахмурился Максим. Возможно, у Киры и было что-то с щекастым. Но если и было, то в далеком прошлом. Что было, то было, и лучше не лезть в эти дебри.
– Вот скажи, откуда такие ублюдки берутся? – приложила пальцы к вискам Кира. – Такое настроение было! И, на тебе, как на голову нагадили!.. Куда мы?
– В Москву.
– Уже не хочу, давай лучше напьемся. Хотя нет, из-за каких-то уродов лишать себя удовольствия? Дудки!
– Вот и я о том же, – усмехнулся он и сосредоточился на дороге…
Дождь мокрыми лапами царапал по стеклу, тихонько барабанил по жестянке подоконника. Весь день светило солнце, а вечером подул ветер, набежали тучи, задождило. Но у природы нет плохой погоды, бывает только плохое настроение, но Максим на душевный дискомфорт не жалуется. Рабочий день заканчивается, скоро домой, Кира обещала на ужин голубцы с луковой подливкой. Можно выпить рюмочку пшеничной настойки…
Дверь открылась тихо, но внезапно. Так без стука в кабинет мог входить только полковник Саньков.
Максим настороженно сощурился, глядя на своего начальника. Какой-то не такой Саньков, озадаченный, встревоженный, рассерженный.
Вслед за ним в кабинет вошли двое – рослый мужчина с маленьким, подрубленным снизу носом на широком лице и губастый увалень лет двадцати пяти.
– Подполковник Свиблов, – представился рослый.
Его суровый, сосредоточенный взгляд не предвещал ничего хорошего. И увалень хмурил жидкие брови. Этот представляться не стал, но, судя по всему, он тоже состоял в каком-то звании.
– Максим Львович, у товарищей к тебе вопросы. Надеюсь, это какая-то ошибка… – В голосе Санькова звучали похоронные нотки, а в глазах отсвечивала луна, нависающая над кладбищем.
– И в чем ошибаются наши соседи? – спросил Одинцов, пристально глядя на гостя.
Слышал он про подполковника Свиблова, который возглавил криминальную полицию соседнего района, но пересекаться с ним не приходилось.
– Может, ошибаемся, может, нет, – ответил Свиблов.
Он сел за приставной стол, положил перед собой папку, но раскрывать ее не стал.
– Я слышал, вы в звании майора были, – заметил Одинцов, всматриваясь в мужчину.
Все равно в каком он звании, куда важней, какая крамола у него на уме. Что-то серьезное произошло, возможно, страшное, но что?
– Приказ на днях был, – старательно сдерживая улыбку, кивнул Свиблов.
– Как-то мимо прошло.
– А убийство Прошника и Волхова тоже мимо прошло? – съязвил новоиспеченный полковник.
– Да нет, не прошло… – Одинцов до боли сжал пальцами подбородок. – Даже интерес был.
– И что за интерес?
– Ну, свое тут у нас. Бандиты бегают. Одни бегают, другие за ними гоняются. Вот и я подумал, что Прошник и Волхов из этой серии. А они местные, из Ольговки. Или я что-то не так понял?
– Местные. Из Ольговки, – кивнул Свиблов.
– К нашим баранам отношения не имеют. В смысле, к бандитам…
– К вашим бандитам? К бандитам не имеют… – Подполковник взял паузу, жестко глядя на Одинцова.
– Может, хватит тень на плетень наводить? В чем вы меня подозреваете?
– А я должен вас подозревать?
– Я так понял, разговора не будет, – выразительно показал взглядом на дверь Максим, где стоял, внимательно прислушиваясь, Саньков.
Но Свиблов не собирался никуда уходить. Он раскрыл свою папку, достал оттуда фотографию, положил ее перед Максимом.
Одинцов узнал человека, изображенного на снимке. На него смотрел, гадливо улыбаясь, щекастый. Неделя уже прошла с тех пор, как этот мерзкий тип облаял Киру, но встреча эта оставалась в памяти свежим пятном. Неужели это все-таки была провокация?
– Я так понял, вы узнали этого мужчину? – с плохо скрытой усмешкой спросил Свиблов.
– Правильно поняли…
– Что вы можете о нем рассказать?
– Зачем я должен о нем рассказывать? Что с ним произошло?
– А вы не знаете?
– Товарищ подполковник! – жестко отрезал Одинцов. Он собаку на допросах съел и прекрасно знал, как нужно расставлять ловушки, подводить подножки, наводить туман. Все это хорошо для других, но не для него.
– Его убили.
– В Ольговке?
– В Ольговке.
– Кто он, Прошник или Волхов? – с трудом размыкая губы, спросил Максим.
– Прошник, – внимательно глядя на него, кивнул Свиблов.
– Значит, не зря он появился…
– Где появился?
Максим постарался уложиться в несколько фраз, рассказывая о недавнем происшествии в кафе автомойки.
– Я еще тогда подумал, что не зря этот тип там нарисовался.
– Он оскорбил вашу жену?
– Он должен был оскорбить мою жену, – кивнул Одинцов. – Должен был спровоцировать ситуацию… Я так понимаю, вы уже в курсе этого события?
– В курсе?
– И как вы вышли на эту автомойку? Откуда вы узнали об этом инциденте? Я так понимаю, с Прошником был Волхов и его тоже убили?
– Убили. А телефон остался. И в телефоне фотография… – Свиблов с торжествующим видом вынул из папки фотографию, на которой был изображен момент, как Максим бьет Прошника.
– Волхов сфотографировал? – догадался Одинцов.
– Волхов, – подтвердил подполковник.
– Значит, знал Волхов, что я ударю Прошника?
– А это так важно, знал он или нет?
– Ну, если только в качестве предисловия. Какие у вас улики против меня? – Максим уже не сомневался в том, что под это убийство подставили его.
– В Ольговке видели вашу машину.
– Мою машину?
– Да, машину с такими же регистрационными знаками, как у вас. Автомобиль марки «Шкода».
– Когда видели? Где?
– Неподалеку от дома Прошника. В ночь убийства. С двенадцатого на тринадцатое апреля.
– А меня не видели?
– Нет, вас не видели. Видели только машину и номера.
– Там, наверное, фонари через каждые десять метров светят? – не без сарказма спросил Одинцов.
– Ну, не через десять… Машина стояла с включенными габаритами, номер был освещен.
– Понятно. Прошник оскорбил мою женщину, я решил ему отомстить, выследил его и убил. В уголовном розыске я никогда не работал, о существовании свидетелей даже не подозреваю, поэтому поставил машину возле дома Прошника, включил освещение регистрационного знака… Я похож на идиота?