– Да знаю я, – отмахнулся Петер. Он не ждал от Тильде нападения с этой стороны.
«Уж она-то должна знать, что моя задача способствовать соблюдению закона, а не попирать его», – подумал он.
– Риск, что информация будет использована не по назначению, есть всегда, – недовольно произнес Петер вслух.
– А не лучше совсем не связываться с этим чертовым списком?
«Вот бестолковщина! – поморщился Петер. – И этого человека я считал своей соратницей в войне против нарушителей закона!»
– Нет, не лучше! – рявкнул он, но тут же заставил себя понизить голос: – Опасайся мы этого, никакой службы безопасности вообще не было бы!
Тильде покачала головой.
– Послушай, Петер, нацисты сделали нашей стране много добра, мы с тобой оба это знаем. Они навели порядок, настаивают на соблюдении закона, при них снизилась безработица и так далее. Но в том, что касается евреев, у них психоз.
– Возможно. Но правила сейчас диктуют они.
– Да ты только взгляни на датских евреев: они законопослушны, добросовестно трудятся, отправляют детей в школу… Это смехотворно – вносить их в список, словно они заговорщики-коммунисты.
– Значит, ты отказываешься работать со мной? – Он обидчиво выпрямился.
– Как ты можешь такое говорить? – В ее голосе прозвучала ответная обида. – Я служу в полиции, а ты – мой начальник. Я выполню любое твое поручение. Тебе следовало бы это понимать.
– Ты серьезно?
– Послушай, если бы тебе пришло в голову составить полный перечень датских ведьм, я бы ответила, что, на мой взгляд, ведьмы не преступницы, но составить их перечень я бы тебе помогла.
Принесли заказ, и в неловком молчании они приступили к еде.
– Как дела дома? – первой нарушила тишину Тильде.
Петер вдруг вспомнил, как за несколько дней до катастрофы воскресным утром они с Инге шли в церковь – счастливые, здоровые, нарядные.
«В мире столько никчемной швали… Почему именно мою жену лишил разума пьяный сопляк, усевшийся за руль спортивной машины?»
– Инге по-прежнему, – вздохнул он.
– Никаких улучшений?
– Когда мозг поврежден так серьезно, вылечиться нельзя. Улучшений нет и не предвидится.
– Тяжко тебе, да?
– Мне повезло, у меня щедрый отец. На полицейское жалованье сиделку не потянуть – пришлось бы отправить Инге в клинику.
И снова Тильде странно на него посмотрела. Будто думала, что это не худший выход из положения.
– А что насчет лихача в спортивной машине?
– Его зовут Финн Йонк. Вчера начался суд. Дня через два все решится.
– Наконец-то! Сколько, ты думаешь, ему дадут?
– Он признал вину. Думаю, от пяти до десяти лет заключения.
– По-моему, недостаточно.
– За то, что человек перестал быть человеком? А сколько достаточно?
Отобедав, они пешком направились на службу. Тильде взяла Петера под руку. Ласковый жест говорил о том, что, несмотря на разногласия, она относится к нему хорошо. Уже вблизи ультрамодного здания полицейского управления Петер приостановился.
– Жаль все-таки, что ты не одобряешь мою идею насчет списка евреев.
Она остановилась, повернулась к нему.
– Ты ведь неплохой человек, Петер. – Он даже удивился, как она это произнесла, словно вот-вот расплачется. – Обостренное чувство долга – твое главное качество. Но одним только долгом руководствоваться нельзя.
– Не понимаю, о чем ты.
– Я знаю. – Тильде развернулась и вошла в управление одна.
По дороге в отдел он пытался взглянуть на вопрос с ее точки зрения. Если нацисты посадят в тюрьму законопослушных евреев, это будет преступление, и его список пойдет на пользу преступникам. Но отчего не сказать то же самое про ружье или даже про автомобиль: тот факт, что ружье или автомобиль могут использоваться в преступных целях, не означает, что непозволительно их иметь!
Когда он шел через внутренний двор, его окликнул Фредерик Юэль.
– Следуйте за мной, – сухо велел он. – Нас вызывает генерал Браун.
Юэль зашагал первым, военной выправкой создавая впечатление деловитости и решительности, которых, уж Петер-то знал, за ним и в помине не было.
От полицейского управления до главной городской площади, где немцы обосновались в здании, именуемом «Дагмархус», было недалеко. Штаб-квартира оккупационных сил, окруженная мотками колючей проволоки, с крыши была укреплена пушками и зенитной батареей. Кабинет Вальтера Брауна занимал угловое помещение окнами на площадь и выглядел элегантно. Обитая кожей кушетка, на стене – совсем небольшой портрет фюрера, на старинном письменном столе – рамка с фотографией двух мальчиков в школьной форме. Петер отметил, что Браун и здесь был в портупее, словно желая сказать: несмотря на уют и удобства, о деле он не забывает.
Хозяин кабинета лучился довольством.
– Нашим специалистам удалось расшифровать сообщение, которое вы обнаружили в тормозной колодке, – обычным своим полушепотом произнес он.
Петер возликовал.
– Очень впечатляет, – пробормотал Юэль.
– Судя по всему, труда это не составило, – продолжал Браун. – Англичане по-прежнему пользуются простыми шифрами, часто на основе известных стихов или прозаических отрывков. Криптографам достаточно расшифровать несколько слов, а с остальным справится любой специалист по английской литературе. Я и не представлял, что от литературоведения может быть толк! – И он рассмеялся собственной шутке.
– Что было в записке? – нетерпеливо спросил Петер.
Браун открыл папку, лежащую перед ним на столе.
– Она от группы, которая называет себя «Ночной дозор». – Хотя разговор шел по-немецки, Браун употребил датское слово «Natvaegterne». – Вам такое название о чем-нибудь говорит?
Петер почувствовал, что его застали врасплох.
– Проверю по картотекам, разумеется, но сразу могу сказать: прежде мы с такой группой не сталкивались. – Он нахмурился, сосредоточенно размышляя. – В реальной жизни ночные дозорные – это, как правило, солдаты или полицейские, верно?
– Не думаю, что служащие датской полиции… – вскинулся Юэль.
– Я же не сказал, что это датчане, – не дослушав, перебил Петер. – Не исключено, что шпионы – предатели-немцы. – Он пожал плечами. – А может, члены группы только воображают себя военными… – Он перевел взгляд на Брауна. – А в чем суть сообщения, генерал?
– Это данные о расположении наших военных сил в Дании. – Через стол он подтолкнул к ним пачку листков. – Размещение зенитных батарей в Копенгагене и окрестностях. Перемещение немецких военных судов в порту за последний месяц. Местоположение воинских частей в Орхусе, Оденсе и Морлунде.